Однако она хмурилась и наблюдала главным образом за маркизом Аттингсборо, который успел сменить коня и выглядел таким же свежим и элегантным, как вчера утром, при выезде из Бата. Все-таки он удивительно хорош собой и обаятелен. Мало того, как ни досадно в этом признаваться, он прекрасно умеет поддержать компанию. Вчера Клодия осталась всецело довольна и прогулкой, и беседой. Нечасто ей удавалось провести вечер в обществе джентльмена.
А потом он все испортил и заодно напомнил о первом впечатлении, которое произвел на нее, одним-единственным жестом: поцеловал ей руку, желая спокойной ночи. И теперь Клодия была страшно зла на него. Ведь ей казалось, что они ведут разумный разговор на равных! Она не какая-нибудь пустоголовая кокетка, поэтому в крохах его галантности не нуждается!
Клодия заметила, что вновь начинается дождь: все утро он то начинал моросить, то утихал. Но на этот раз одной изморосью небеса не ограничились. Не прошло и нескольких минут, как дождь усилился.
Экипаж остановился, кучер слез с козел, послышались голоса, потом распахнулась дверца, и по ступенькам подножки поднялся маркиз. Клодия поспешно подвинулась, освобождая место на сиденье рядом с собой. Однако сиденья в экипаже не отличались шириной, а пространство внутри кареты – размерами. Маркиз вмиг занял и то и другое. Флора вздрогнула и проснулась.
– Дамы, – заговорил маркиз, улыбаясь и роняя капли дождевой воды повсюду, в том числе и на обивку сиденья, – прошу меня простить, но пока не кончится дождь, часть пути я проделаю вместе с вами в экипаже.
– Карета ваша, – пожала плечами Клодия.
Он с улыбкой повернулся к ней, и она невольно вспомнила теплое прикосновение этих губ к ее руке.
– Надеюсь, лишних неудобств я вам не доставлю, – произнес он, – и путешествие будет не слишком утомительным. Впрочем, рассчитывать на это не стоит. Путешествия всегда утомительны.
И он одарил улыбкой каждую спутницу.
В присутствии маркиза Клодия вдруг ощутила нечто вроде удушья – на редкость нелепое ощущение. Почему дождь начался так некстати? В карете запахло сырой тканью и мужским одеколоном. А еще лошадью, как вчера. Несмотря на все старания Клодии вжаться в стену, на каждом дорожном ухабе она соприкасалась плечом с маркизом.
До чего же глупо было так разволноваться – будто она девчонка или жеманная старая дева. Какой вздор!
Маркиз расспрашивал девочек о школе, подбирая слова так, что даже Эдна отвечала вразумительно, а не просто краснела и хихикала. Вскоре обе ученицы почувствовали себя непринужденно. И конечно, маркиз ничуть не смущался, словно каждый день разъезжал в экипаже с двумя вчерашними выпускницами школы и их директрисой.