– Можете мне поверить, – заявил Карстерс после третьего коктейля, когда Терлейн встретил его в гостиной, – там или газ, или пауки. Всегда или одно, или другое. Вы сидите себе в кресле или лежите в постели, а тем временем от тепла вашего тела высвобождается смертельный газ. Уж я-то знаю. Да, сэр, если мне выпадет несчастливая карта, я сразу, как попаду в комнату, открою окно, высуну голову наружу и так проведу почти все время. Или, – продолжил мистер Карстерс, в волнении ввинчивая указательный палец в ладонь, – где-нибудь в шкафу прячется ядовитый паук, наподобие тарантула. В один прекрасный момент вы открываете шкаф, и – вуаля! – сыграли в ящик. Каково? Я об этом где-то читал.
Терлейн мягко возразил, что это должен быть очень живучий паук – как-никак он провел в шкафу сто двадцать пять лет и все это время ничего не ел. Карстерс сообщил, что где-то читал о пауках, замурованных в стены на еще более долгий срок. Равель, присоединившийся к разговору, был вполне согласен с Карстерсом. Он только настаивал, что в комнате не пауки, а жабы.
– Пауки, господин Карстерс, – говорил он с умным видом, – отличаются от жаб меньшей продолжительностью жизни. – Тут его как будто передернуло. – Но я, если честно, надеюсь, что там не пауки. Я их боюсь. Если увижу какого-нибудь паука, так рвану оттуда, что и тысяча чертей не угонится.
На протяжении всей жаркой дискуссии Терлейн старался не думать о том, что он увидел в комнате после того, как дверь в нее так легко отворилась. Но у него ничего не получалось, несмотря на уверения Г. М. Более того, он знал, что весь долгий ужин Мантлинг думает о том же. Когда Терлейн увидел, что Мантлинг встает со своего места, он испытал облегчение.
– Ну что, приступим? – снова сказал лорд.
Он стоял спиной к белым двойным дверям, и вдаль от него тянулся стол, на котором через строго определенные промежутки были расставлены серебряные подсвечники с витыми свечами. Столовая наполнилась тенями, так как большинство свечей погасло, утонув в воске. В зыбком свете его лицо было красно и блестело; жесткие кольца волос лоснились от пота, а бело-голубые полусферы глаз, казалось, едва держались в глазницах. Мантлинг улыбнулся и постучал костяшками пальцев по столу.
– Я приказал принести свежую колоду карт, – продолжил он, по-прежнему тараща глаза, – потому что та колода, которую я приготовил заранее, нам не подходит. Совсем не подходит. Ну же, господа! Признавайтесь, вам за это ничего не будет. – Он еще сильнее наклонился вперед. – Кто из вас пытался мухлевать? А?