Голос Диллона был подобен грому:
– Мистрис Маккэллум, мне понадобятся все ваши снадобья и целебные бальзамы.
Последовав за женщинами внутрь крепости, Диллон осторожно опустил юношу на постель, которую Гвиннит торопливо разложила рядом со своей собственной кроватью. То и дело в комнату на цыпочках заходили слуги и поспешно удалялись в разные стороны, по требованию домоправительницы разыскивая коренья и травы.
С помощью Диллона Гвиннит бережно сняла с Руперта разорванную и покрытую пятнами запекшейся крови одежду. Судя по жестоким ранам на теле юноши, можно было со всей очевидностью утверждать, что его собирались забить до смерти. Голова рассечена ударом меча. Глаза на распухшем лице крепко зажмурены. Рука сломана, а в ране на плече застрял маленький кинжал. Все раны уже давно воспалились.
– И как только парень остался в живых? – прошептала мистрис Маккэллум, принимаясь накладывать на раны свои целительные мази.
Видя, как тяжело ранен Руперт, Диллон распорядился позвать отца Ансельма. Священник, еще не совсем проснувшийся, поспешно опустился на колени возле юноши, совершил помазание и начал произносить на латыни слова отходной молитвы.
Услышав это, Гвиннит разрыдалась.
– Замолчи-ка, девочка, – побранила ее мистрис Маккэллум. – Сейчас не время лить слезы.
– Он не может умереть, – прошептала Гвиннит, прижимая к своей щеке большую ладонь Руперта.
В ее голосе было столько отчаяния, что Диллон и мистрис Маккэллум понимающе переглянулись поверх склоненной головы юной служанки.
– Я не знал, – кашлянув, проговорил Диллон, – что Руперт так дорог тебе, Гвиннит.
– Это так, милорд. Руперт, неуклюжий великан, значит для меня все в этом мире.
– Тогда ты останешься с ним и будешь рядом и днем, и ночью, пока он не поправится. Мистрис Маккэллум, – сурово обратился он к домоправительнице, – я запрещаю Гвиннит выполнять какую-либо работу в Кинлох-хаусе. Она должна ухаживать за Рупертом, пока он не окрепнет и не поправится. Вы поняли меня?
– Да, милорд.
Диллон хотел было подняться на ноги, но тут парень, который до этого момента не произнес ни слова, неожиданно пошевелил рукой и тихо застонал. Диллон немедленно снова опустился на колени и заговорил:
– Руперт, мальчик мой, ты слышишь меня?
– Да… – голос его был едва различим.
– Скажи мне, кто чуть не убил тебя. Этого негодяя тут же разыщут и сурово накажут.
– Это… – Юноша провел распухшим языком по запекшимся губам и попытался выговорить: – Это мерзавцы англичане…
– Англичане?.. – Диллону показалось, что сердце застыло в его груди, обратившись в кусок льда. – Ты хочешь сказать, это Эссекс и Блэйкли?