– У Гришки бинокль был, дедов еще. Он с ним в кустах засел, за дачницами следить, ну и... кто-то мог решить, что он не только дачниц видел, – Федор ткнул в лист и велел: – Рисуй. Кто еще?
Имена. Много имен, которые Ольга слышит впервые. Они выстраиваются на листе, разделенном на три части. В первую Вадик выписывает местных, а во вторую и третью – пришлых, разделяя их по одному ему известному принципу.
Ольга следит, Ольга изо всех сил старается запомнить, не упустить ничего, но все это слишком сложно и запутано, слишком далеко. Все это не имеет отношения к русалкам.
Она задремала. И во сне, который по сути и не был сном полноценным, но упорно тянулся к реальности, выхватывая из нее то фразы, то извращенные восприятием картины, вроде текущих по белому полю скатерти чернил, продолжала слушать.
Тикают часы, но стрелки не шевелятся.
Плещет вода, волна за волной вверх по берегу, вылизывая его до слюдяного блеска, забираясь выше и выше, соскальзывая со всхлипами и вздохами.
– ...да ты не понимаешь, о чем говоришь! – Этот крик вырвал из дремоты, пусть неуютной, но ставшей уже привычной, обжитой.
– Я прав! Ты же сам видишь, что я прав!
Глаза режет светом, голова гудит, во рту сухо. Все-таки заснула? Или не спала? Как разобраться? Ольга подавила зевок и потерла глаза.
– Да какой «прав»! – Федор скомкал лист бумаги и швырнул его в угол комнаты. – Ты сочинил!
– Зачем мне?
– Чтобы отмыться. Тебе ж поперек горла стоит, что это ты Майку потерял! Вот и... убирайся! Оба убирайтесь, и если я тебя еще увижу, то...
– То что? – Вадик, наклонившись, подобрал лист, расправил осторожно и, сложив вчетверо, сунул в карман. – В озере утопишь? Или по голове бревном? Я прав. Ты знаешь, что я прав, пусть и доказательств нет. Но найти можно. Федька, не глупи...
Он, разумеется, сглупил, выставил за дверь, сунув напоследок пакет с мокрой и грязной Ольгиной одеждой, захлопнув дверь, выключив свет, так что дом превратился в черную громадину, неуютную и недружелюбную.
– Что ты ему сказал? – спросила Ольга, устраиваясь на переднем сиденье машины. В салоне было холодно и ощутимо пахло илом, которого тут попросту не могло быть, однако же он был этаким напоминанием об озере. – Что ты сказал? Почему он разозлился?
Вадик повернул ключ в замке зажигания и, не оборачиваясь, проронил:
– Не твое дело.
– Мое, я...
– Ты сейчас приедешь домой и займешься тем, для чего тебя наняли. Ясно?
А с ней, с Майей, исчезнувшей святой, он тоже разговаривал подобным образом? Тогда понятно, почему она другого предпочла. Впрочем, эту догадку Ольга оставила при себе. Хватит с нее на сегодня приключений, хватит неприятностей, завтра она все забудет и действительно займется тем, для чего ее наняли.