– Что же вы со мной делаете…
И неожиданно вижу лицо трехлетнего Мишеньки.
…Сидела одна в темной лермонтовской комнате и собиралась. Сосредоточилась на мыслях о детях. Мимо в костюме Лермонтова прошел Ванюша, он видел мою собранность и не стал ко мне подходить. Что-то было в его фигурке, невероятно значительное для меня. Душевное и духовное. Мальчик, несущий в девять лет понимание многих внутренних законов.
После первого дня съемок Борис Плотников поцеловал мне руку, в его глазах светилась благодарность. Я тоже чувствую контакт с большим актером. У Плотникова невероятно подвижная духовная структура – недаром за него так билась Лариса Шепитько, чтобы именно он сыграл Сотникова в «Восхождении».
Маме играть было сложнее всех. Она не могла не уважать свою героиню – бабушку Лермонтова, которая, конечно, безумно любила внука и боролась за его здоровье. Но Николай трактовал Арсеньеву как разлучницу отца и сына, виновницу чуть ли не всех несчастий Лермонтова. Думаю, что у обоих несколько субъективная оценка Арсеньевой, что, конечно, неизбежно.
С утра тщательно сделали мне прическу, опираясь на портрет матери. А в актерских комнатах уже ждало новое платье. В гостиной зажгли утренний мягкий свет, и платье заиграло, засветилось. Николай посмотрел на меня через глазок камеры и успокоился.
Я взяла на колени маленького Вовочку – трехлетнего Лермонтова – с такими же, как у поэта, удивленными глубокими черными глазами. Мы играли сцену, где мама будущего поэта играет на рояле и поет своему сыну. Лермонтов не помнил мотива и слов песни, но воспоминание об этом эпизоде пронес через всю свою недолгую жизнь.
Из окон падали лучи, наполняя гостиную золотистым светом. На коленях у Марии Михайловны в белой ночной рубашке сидел Мишенька и слушал, слушал чарующие, волшебные звуки, льющиеся из-под рук любимой матери. Звуки уносили его в беспредельность, говорили о красоте мира, пророчествовали жизненную драму, готовили к творческому подвигу. В глазах трехлетнего Миши блестели слезы, он тихонько обернулся на мать. Мария Михайловна пребывала во власти музыки – в ней было все несбывшееся и пророчество скорого ухода из жизни.
В этот же день снимался Ванюша. Ему пришлось повторить сцену, которую он так хорошо сыграл на пробе. Девятилетний Миша Лермонтов сидит в той же гостиной за тем же роялем. Вещи сохраняются дольше, чем люди. Он прикоснулся к клавишам, и в душе зазвучала мелодия, слышанная тогда на коленях у мамы. В глазах его загорелись слезы и потекли свободными ручейками по лицу. А он смотрел перед собой и видел пустую комнату, из которой навсегда ушла его мама.