– Утро, прекрасное в своей обыденности, – произнес волшебник.
– Тише, – прошипели сбоку, – дите разбудишь.
Слева на заботливо отставленном стуле укачивала младенца невысокая толстушка. При виде нее волшебник побледнел, но уже через секунду справился с собой и учтиво поклонился.
– Простите, – он перешел на шепот, – я не хотел вам мешать.
– Полночи из-за нее не спала, – продолжала женщина, – по всем комнатам ходила, песни пела, а не берет ее сон, хоть тресни. Тебя, что ли, ждала?
– Кто знает, – волшебник прочертил в воздухе дугу, и с ближайшего стола со стуком упал табурет. – Дети вообще чувствительнее к переменам, чем мы. Это ваша дочь?
– Хозяйская. А ты, стало быть, чародей? Да садись, садись. Давно тут вашего брата не видели. Я бы испугалась, да толку? Отбоялась свое.
– Я здесь не поэтому, – мягко возразил волшебник. – Видите ли, я пишу книгу… уже дописал. Она там, где ей надлежит быть, а проку от меня теперь немного. Я много слышал о вашем городе и хотел бы… провести остаток… – приступ кашля заглушил его слова. Женщина покачала головой.
– Долго же ты жить собрался, с водяной-то хворью. У своих помощи просить не пробовал?
– У них теперь другие заботы. Юг в огне, и им еще несколько лет будет не до меня. Надеюсь, что и не до вашего города.
– Понравилось тебе тут, я вижу, – проворчала она. – Здесь и при драконах тихо было, а теперь и господам магам не до нас. Оставайся, хозяева будут рады… хотя такого, как ты, и не прогонишь.
– Очень рад, – волшебник наклонил голову, скрывая улыбку.
Наступило молчание. За стеной настойчиво тикали часы; малышка безмятежно спала.
– Ты, что ли, Часовую улицу высушил? – вдруг спросила толстушка. – Я стою, за окном как свистнет! Дите аж реветь перестало. Вниз спустилась посмотреть, а тут как раз и дверь открывается, и нате пожалуйста – гость ранний, незваный.
– Меня зовут Корлин, и я умею не только это. Например, если девочке еще не дали имя…
– Огненное имя! – женщина охнула. – Это она что, волшебницей станет вроде вашей сестры?
– Что дано, не погасить, что не дано, не раздуть, – он покачал головой почти с сожалением. И добавил, тише: – Но ее ждет крайне увлекательная судьба.
– Так папашу будить надо! – она вскочила.
– Не стоит, – волшебник встал вслед за ней. – Я не был уверен, когда открыл эту дверь, но теперь чувствую: вы правы. Через полчаса дать ей имя будет некому.
– Но…
– Знаете, как бывает: всю жизнь идешь, а в конце понимаешь, что шел именно сюда?
Словно услышав его, малышка открыла глаза. Волшебник покраснел.
– Как чувствовала, что неспроста ты здесь появился, – толстушка торопливо распеленывала младенца. – Тебе что: огнем ее коснешься, да в пепел, а нам расхлебывай.