— Не может быть, — пробормотала я.
— Может. И будет. Если мы не сделаем то, что должны. У тебя есть ещё вопросы?
Я секунду раздумывала — может, хватит злоупотреблять королевским временем и уйти, пока Оберон добрый? С другой стороны, когда ещё я смогу с ним вот так спокойно поговорить…
— Ваше величество… А почему у принца шесть невест? У него что, будет гарем?
— Нет, что ты. Считается, будто шесть невест нужны, чтобы выбрать одну.
— Ну, это как-то… унизительно. — Я смутилась. — Получается, они перед ним как на ярмарке… Как на прилавке, а он долго выбирает…
— Я сказал «считается». На самом деле всё сложнее… В Королевстве не может быть просто случайных людей, зевак или прохожих. Ты — маг дороги. Мать Гарольда — повариха и нянька. Я — король. Людо — канцлер, Говард — комендант… А они — принцессы. Из них только одна происходит из Королевства — Ортензия. Другие пришли к нам ещё девочками, босиком, с узелком за плечами, со свидетельством на гербовой бумаге, что отец их — король далёких стран… Таков обычай. Мы приняли их, и они стали принцессами-невестами, частью нашего Королевства. Понятно?
— М-м-м, — я честно пыталась разобраться во всех этих сложностях, — а что с ними будет потом?
— Потом, на новой земле, они выйдут замуж за кого-то из местных. Остепенятся, освоятся, нарожают детишек, станут частью «толстого» мира.
— И я перестану их видеть, если буду смотреть вот так? — Я приложила ладонь к глазам.
— Перестанешь. Но в этом нет ничего страшного, просто «толстый» мир живёт по своим законам.
— А принц?
Оберон чуть нахмурился:
— Что принц?
Я смутилась:
— Ну… почему он сказал той женщине у фонтана, что он чужой везде?
Оберон молчал довольно долго.
— Лена, — сказал он наконец. — Не хочу врать… Можно, я пока тебе не отвечу?
Глава 11
Новые обстоятельства
До обеда я упражнялась с новым посохом, а Гарольд меня учил. Честно говоря, толку было немного: мой наставник всё время забывал, что вещи, для него понятные и простые, для меня — новые и сложные.
— Ну ты что, совсем не соображаешь? Или ты нарочно отключила голову?
Он раздражался от каждой мелочи. Если бы не доверие Оберона, если бы не слова, которые король сказал мне утром в шатре, — я не сдержалась бы, да и огрела Гарольда посохом по шее. Батюшки! Это какое же ангельское терпение у школьных учителей, если они день за днём повторяют одно и то же, одно и то же, а когда кричат — то не беспрерывно ведь. Хоть паузы делают.
Наконец моего наставника позвали по какому-то делу. Мы оба обрадовались: он — потому что можно наконец дать горлу передышку. Я — потому что от его воплей уже звенело в ушах. Гарольд ушёл, и тренировка пошла на лад: я подавала в небо сигналы, и растягивала над собой едва заметную «защитную сеточку», и катала по земле маленький камень, не прикасаясь к нему, и чем больше пробовала — тем лучше у меня получалось. Посох сам меня учил: он был такой удобный, такой послушный и лёгкий, как будто Оберон передал мне вместе с посохом частицу своего могущества…