Я, как всегда, блеснула своим остроумием. Теперь самое время заткнуться, потому что на язык так и просилось: 'А докажите! Можно ведь было совершенно спокойно и убедительно объяснить, что я на такую ответственную роль не гожусь и скорее испорчу, чем подыму настроение несчастной старушке, наконец дождавшейся заветной кандидатки в снохи…
Шеф вытолкнул меня из-за своей спины, за которой я безуспешно пыталась скрыться.
— Знакомься, мама, это Наташа.
— Здрассьте… — выдохнула я. Не была она никакой старухой — моложавая леди, очень ухоженная и хорошо одетая, выглядевшая лет на сорок с небольшим, хотя даже по самым приблизительным расчетам было ей не меньше полтинника с хорошим гаком…
— Добрый вечер, Наташенька, — сказала она приветливо. — Проходите-проходите, вы совсем замерзли. Ужасная погода, правда?
Направляемая ладонью Глеба, я настороженно, как в тыл врага, проникла в глубины квартиры. Старого типа, очень просторная, евро-отремонтирована… Мы были последними, и Ольга Викторовна немедленно начала загонять всех за стол. Похоже, она собиралась усадить нас поближе, но шеф вовремя просек ее маневры, и мы удрали на другой конец стола. Теперь справа у меня был Глеб, за которым я всегда могла укрыться, а слева пожилой мужик, отнесшийся к моему появлению благосклонно, но без особого любопытства. Родственники были разных возрастов, внешностей и комплекций. Я с облегчением убедилась, что большинство обходится без бриллиантов и прикидов 'от Кардена', и что день рожденья обещает быть традиционным — с долгими поздравлениями в стихах, обильным питьем и бесконечной едой…
Я уцепилась за высокий бокал с шампанским и поглядела вверх, на вставшего шефа.
— За тебя, родная! — сказал он просто.
Краткость — сестра таланта. Я махом опрокинула в себя бокал. В пустом желудке сразу потеплело. Шеф методично накладывал в мою тарелку горы салатов.
— Куда мне столько!
— Ешьте, от вас скоро одни глаза останутся!
Ну да, как у подвальной кошки… Салаты в тарелке не залеживались, тосты множились и длились, шеф раз за разом заполнял мой бокал, который я также автоматически осушала. Через некоторое время к моим 'одним глазам' прибавился еще один живот — но зато какого размера!
— Потанцуем?
А что, уже время танцев? Я вытерла рот салфеткой и полезла из-за стола вслед за шефом. У Глеба Анатолича было, похоже, врожденное чувство ритма, и я с удовольствием двигалась вслед за его крепким — ни единой жиринки, позавидуешь! — телом. От него вкусно пахло, и я уже не пыталась придумать тему для разговоров — и без того было неплохо. Когда музыка, наконец, смолкла, я обнаружила, что бессовестно улеглась на широкую теплую грудь шефа, и что он нисколько против этого не возражает.