Помещение было поделено на две неравные половины. Возле ворот образовалось пустое пространство, и чуть справа сидели несколько красноармейцев, а рядом стоял пулемет, направленный в глубь депо. Красноармейцами распоряжался матрос в кожанке.
– Чего стал? – рявкнул он на Бориса. – Проходи, не задерживай.
Вся дальняя и большая половина помещения была заполнена людьми, преимущественно мужчинами, но попадались и женщины – простоволосые и в платках. Одна старуха сидела в стороне, бормотала про себя молитвы и часто кланялась, касаясь лбом пола. Борис пытался найти свободное место у стены, но везде сидели и лежали люди прямо на холодном полу. Он наступил на чью-то руку, его обругали, потом человек сел, зевнул и подвинулся.
– Здравия желаю, ваше благородие! – протянул он, вглядевшись в Бориса. – Присаживайтесь, гостем будете.
«Как это он в полутьме разглядел, что я из благородных, – думал Борис, усаживаясь на грязном полу, – очевидно, и впрямь что-то в лице у меня есть, если мальчишка этот, подлец малолетний, сразу определил, что я офицер, да и Черкиз с первого взгляда понял. И ведь что интересно: офицер-то я офицер, но не кадровый, так что ни выправки у меня военной, ни еще каких отличий… Значит, что-то в лице есть, раз даже в таком виде, как сейчас – грязный я весь, воняет от меня после ночевки в сарае помойкой, – а все равно благородием называют…»
От пыли и запаха потных тел Борис закашлялся.
– Вода есть тут? – спросил он соседа, рябого мужика в поддевке.
– Эвон, размечтался! – хмыкнул тот. – Воды ему подавай! Может, еще пожрать прикажешь? Сала, колбаски… Не бойсь, ваше благородие, отощать не успеешь, потому проживешь ты в этом депо от силы два дня.
– Откуда точность такая? – усомнился Борис.
– А вот сам посуди: расстреливать они возят отсюда ночью, перед рассветом. Грузовик у них один, и помещается в нем… ну, если поплотнее набить, так от силы человек двадцать. А здесь нас… ну, с полсотни наберется, а то и побольше.
– И никто отсюда не выходит?
– Ну, если бабу какую они себе высмотрят. Так что, не сомневайся, скоро и ты поедешь…
– В Ольховую Балку, – докончил Борис.
– Вот и сам все знаешь, – согласился сосед. – Один раз в ночь они рейс делают, на рассвете, потому что если раньше – то темно очень, боятся, что разбежимся мы. А если позже, то бабы рано-рано перед воротами дежурить начинают, надеются, глупые, своих увидеть да еды передать.
– Черт знает что! – вздохнул Борис и сел, уткнув голову в колени.