— Просить?! — прервала она его. — И поэтому площадь оцеплена вооруженными солдатами, а неподалеку бросила якорь канонерская лодка, которой еще вчера здесь не было? Вы прибыли просить их! Ну конечно» Давайте назовем это просьбой. А что если они не согласятся? Я на их месте никогда не согласилась бы! Никогда! Вы слышите?! Никогда!
И она двинулась в сторону Вайэтта. Два молодых солдата преградили ей дорогу. Анна попыталась оттолкнуть их. Они взялись за автоматы. Тогда она отвернулась и побежала прочь.
Она бежала вперед. Бежала и бежала. Вперед. Одной рукой пытаясь поймать маленькую ладонь Лукаса...
Анна забежала по колено в воду, но вдруг услышала, как ее зовет чей-то голос. Она обернулась, увидела, как Эндрю шевелит губами, но не расслышала его слов и медленно побрела к берегу.
— Анна, что ты делаешь?! — спросил он испуганно. — Ты совершенно голая!
Он подал ей блузку, но она в ярости бросила ее на песок.
— Отдай мой аппарат. Немедленно отдай мой аппарат! — кричала она.
Он протянул к ней руку. Она схватила кожаный футляр и посмотрела ему в глаза.
— Я ошиблась, понимаешь?! Ошиблась...
Она шла вдоль пляжа, крепко прижимая к груди фотоаппарат.
— Анна, ты голая, — повторил он и подал ей блузку.
Она, не глядя, надела блузку.
— Не ходи за мной, Эндрю, не надо...
Она вбежала в барак, захлопнула дверь, села на кровать. Ее била крупная дрожь. Она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. В дверь постучали, но она не откликнулась. В комнату вошел Эндрю.
— Во всем мире нет народа, который бы значил меньше, чем этот, — сказал он с порога. — Это всего лишь горстка людей. Разве можно сравнивать жертву, на которую их просят пойти, с той пользой, какую принесут испытания? Этот опыт пойдет на благо всем. Нельзя же быть такой наивной, Анна, — добавил он, пытаясь дотронуться до ее щеки.
Она резко отбросила его руку.
— Я не знаю, что выиграет от этого человечество, Эндрю. Насрать мне на человечество, и в гробу я видала все его знания! Зато я точно знаю, что потеряют Маттеус, его сестра и старуха Кетрут и что сейчас потеряла я! — выкрикнула она и отвернулась.
Потом вдруг резко встала, подошла к Эндрю и посмотрела ему в глаза.
— Разве тебе известно, что такое потерять дом? Улицу, пекарню на углу? Разве ты можешь представить, каково это, обернуться и увидеть, что от твоего дома осталась доска?! Только одна доска! Разве ты способен понять, что чувствует человек, когда ему и эту доску нужно сжечь, чтобы согреться? Каково бывает, когда ты не знаешь, где твое место. Где завтра преклонишь голову. Знаешь ты это?! Знаешь ли ты, что такое война? Ты знаешь, сколько водки нужно выпить, чтобы не слышать стоны матери, которая после бомбежки по частям собирает останки своей дочери? Ты слышал когда-нибудь такой стон?