Конан проснулся, чувствуя себя несколько отдохнувшим. Оглядевшись, он увидел настороженно и испуганно глядевшего на него Хока.
- Не бойся, - сказал Конан, - у меня есть план.
- Правда? - Глаза мальчишки округлились.
- Ну да. Когда эти чешуйчатые придут за нами, мы прикинемся смиренными и послушными. Когда же они нас выведут, я разберусь с ними, и мы преспокойно отправимся восвояси. Идет?
Мальчик нахмурился:
- Это и есть твой план?
- Правда, просто?
- Скорее уж простодушно.
- Готов выслушать любые замечания и предложения, - пробурчал Конан, начиная злиться на Хока.
- Слушай, а почему бы нам не превратиться в птичек и не улететь отсюда? Или, на худой конец, в белок? По-моему, это не менее реально, чем твой план.
- А ты, однако, не только умный, но еще и разговорчивый не по годам.
- Зато ты при всем твоем росте и силе не производишь впечатление мудреца.
- Ладно тебе... Тихо, кто-то идет.
Хок сжался, услышав приближающиеся шаги.
Вошла Сайла, одна, без сопровождающих.
- Я хочу пригласить тебя в мои покои, дерзкий Конан.
- С радостью приму приглашение, если ваше величество соизволит открыть дверь.
- Безусловно. Для тебя она распахнется настежь.
Конан с трудом подавил улыбку. Все оказалось проще, чем он ожидал.
Царица пайлов подняла сжатую в кулак правую руку и со словами: швырнула Конану в лицо пригоршню какого-то порошка.
Не успев сообразить, что произошло, киммериец глубоко вздохнул, затем закашлял и попытался прочистить легкие от неизвестного зелья. Но было поздно. Теряя сознание, он успел подумать, что, видимо, выбраться из пещеры будет все-таки достаточно трудной задачей.
Вновь очнувшись, Конан обнаружил себя лежащим на мягких коврах и подушках рядом с Царицей пайлов. Оба были абсолютно раздеты, и при этом
Конан чувствовал себя изрядно уставшим.
Царица улыбнулась ему:
- А, мой страстный мужчина проснулся.
Конан тряхнул головой и с трудом вспомнил: она швырнула ему в лицо какой-то усыпляющий порошок, а затем, видимо, перетащила в свои покои.
- Ты был великолепен, - сказала она, дотрагиваясь до его плеча кончиками пальцев, - никому еще не удавалось сделать это лучше.
- Я ничего не делал.
- Не скромничай. Неужели ты ничего не помнишь?
- Я помню только брошенный мне в лицо порошок.