– Ты знаешь, что это? – поинтересовался он у своей спутницы.
– Корабль. Сам не видишь? Он старый, и его, наверное, бросили.
Блестящая логика. Малко улыбнулся. В мире Лейлы старые корабли бросали так же, как старые чулки. Он почувствовал ее раздражение и мягко проговорил:
– Поплывем на другую сторону.
Через сто метров они оказались в небольшой бухточке вдали от нескромных взглядов. Их можно было заметить только с танкера.
Малко снял пиджак и аккуратно его сложил. Лейла прикусила губы, ее глаза стали влажными, она еще больше наклонилась к нему.
– Иди ко мне.
Малко медленно скользнул на дно ялика к Лейле. На какое-то время он забыл о русских и их подводные лодки. Он забылся настолько, что не заметил двух человек, которые ползли над ним на обрывистом берегу. Один из них держал в руке кольт.
Второй, чуть поодаль, тоже был вооружен и наблюдал за берегом. Первый подполз к краю скалы. Он осторожно наклонился. Прямо перед собой внизу он увидел соединившихся в объятиях Малко и Лейлу.
Мужчина тихо выругался. Стоя на четвереньках, он повернулся к своему компаньону и просто сказал:
– Они трахаются.
– О! Мразь, – отозвался второй.
Крис Джонс и Милтон Брабек с отвращением переглянулись. Вот куда заводит чувство долга. Они по собственной инициативе следили за Малко. Они ожидали увидеть австрийца задушенным или в западне, куда завлекла его эта танцовщица, которая не могла быть никем другим, как местной Матой Хари.
Доллары ЦРУ, в самом деле, использовались странным образом. Если бы они предназначались для поддержки революций… Но финансировать Дон Жуанов!
Американцы удалились. Милтон горел желанием выпустить всю обойму в воздух лишь для того, чтобы посмотреть, не опрокинется ли от этого ялик, но дисциплина взяла свое. Он убрал пушку в кобуру и закурил сигарету.
На другом, европейском берегу, два человека в «Таунусе», остановившемся напротив Босфора примерно в километре от «Бьюика» Кризантема, тоже интересовались романической жизнью Малко.
Один из них опустил бинокль, через который наблюдал за яликом, и сказал по-русски своему компаньону:
– Американцы просто омерзительны. Неудивительно, что они повсюду проигрывают.
В ялике Малко приходил в себя. Его мозг работал, как фреза. Лейла вздохнула.
– Я не дура. Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь.
– И о чем же я думаю?
– Что я – шлюха. Что женщина, которая позволяет овладеть собой вот так на виду у всех самая последняя шлюха.
– Ты сошла с ума.
– Нет-нет. Ты принимаешь меня за шлюху. Признайся.
Малко пришлось обнять турчанку и уверить ее в том, что подобная мысль никогда не пришла бы ему в голову.