Стой! Какие улыбки! Какой яд! Я человек! Нет, я точно человек!
В моём мозгу мгновенно промелькнула вся сцена утренней побудки, вспомнилось замечательное настроение из-за прекрасного сна.
Прекрасного! Сна!
Мгновенно застыв и не донеся ложку с кашей до сжатого в страшной гримасе рта, я гигантским усилием воли сдержал волну зарождающейся паники и продолжил медленно пережёвывать моментально опостылевшую кашу. И даже панические вопли желудка, о необходимости его наполнить, не отвлекали меня от осмысления случившегося: Я. Только. Что. Радовался сну, в котором убил и подверг пыткам всех своих напарников. И после этого сна у меня было отличное настроение. По-моему мне явно пора в дурку и я становлюсь опасен для окружающих. В мозгу мелькнуло — спокойно, всё хорошо — тебя окружают союзники — опасности нет.
Кинув взгляд на старшину, я с большим усилием воли сдержал вырывающееся из горла рычание и елейным, добрым голосом произнёс:
— Валерий Сергеевич, я тут пройдусь ненадолго — надеюсь, за время моего отсутствия ребята лагерь не разнесут — и профессионально изобразил на лице добрую улыбку, немного испорченную проступившими за контуром губ клыками.
— Товарищ командир, вы как себя ощущаете? Всё нормально? Может с вами кто сходит. А то что-то бледновато выглядите, аж посерели весь. Тошнит наверное, после контузии завсегда так. Меня в гражданскую, когда гаубичным снарядом в госпиталь уложило, тоже потом где-то с неделю поташнивало и еда в глотку не лезла. Так может Юрку с вами отправить — просто на всякий случай?
— Не беспокойся, вроде пока живой и по малому сходить без чужой помощи способен. Ты лучше скажи, как там капитан? Оклемался уже?
Старшина перенёс взгляд на накрытого плащ-палаткой капитана, разместившегося на противоположном краю полянки и немного изменившимся голосом, произнёс:
— Железный мужик. До сих пор не оклемался, а всё равно молодцом держится. Вот сейчас телеграмму из Москвы с радистом приняли, поел и уснул. Сила воли у человека бешенная.
— Телеграмма это, как вестник? В смысле почтовая птица или ящер?
Вытаращенные глаза и странное выражение лица старшины немного подняло мне настроение, всё же при живом общении я способен адекватно воспринимать окружающих меня людей и это радует.
— Ну, это они по радио письмо получили, а вчера, когда ты, командир, без сознания валялся, в Москву отчёт о проделанной работе отправили. Вот можно вопрос — почтовых голубей видел, даже у самого голубятня по детству была. А вот почтовые ящеры это как? Как они хоть выглядят то?
Загоревшиеся глаза ярого голубятника не спутаешь ни с чем. Старшина был явным маньяком в этом отношении и судя по разгоревшимся глазам и даже чуть изменившемуся тембру голоса, когда-то в его карманах явно обретались большие запасы зерна, вымоченного в водке. Уж с такой физиономией не особо верится в покупку или честный обмен пернатыми сокровищами. Увиденная картина немного успокоила мой вскипевший разум — уж если и окружающие люди слегка сходят с ума на каких то мелочах, то мне сам ректор велел быть немного не от мира сего, самое главное держать себя в рамках просчитанной линии поведения и при дружеской улыбке — "прятать клыки".