Удовлетворенно кивнув ей в ответ, он прошел через большой холл и, остановившись перед двумя сомкнутыми дверьми, нажал большую черную кнопку, бросив мне через плечо:
— Если как-нибудь без меня вернешься, скажешь: "в двадцать восьмую", тебя пропустят.
Идя следом за ним, я старалась запоминать все, что он делает, потому что вещи этого мира были очень странными и необычными для меня.
В эту время створки одной из дверей разъехались в стороны и мы вошли в маленькую комнатку, там на стене было много кнопочек, мой спутник нажал на одну из них, с цифрой семь. Двери комнатки сомкнулись, она задрожала и по моим ощущениям стала подниматься вверх. Я старалась ничем не выдать своего удивления, и усиленно делала вид, что стоять в маленьких комнатках, ползущих куда-то вверх для меня дело обыденное. Хотя по-честному мне даже страшно не было. Рядом с теперь уже моим парнем меня не пугало ничто. Внутри у меня все ликовало и пело… Хотя я немного лукавлю. Кое-что меня все же страшило. Страшило предстоящее знакомство с его, как он сказал, предками. Из контекста нашей беседы я поняла, что так в их мире называют родителей, а не давно умерших родственников.
"Вдруг я им не понравлюсь, и они выгонят меня?" эта мысль беспокойной кошкой царапала меня всю дорогу, но я не осмелилась озвучить ее вслух, доверившись произволу судьбы.
— Ну что ты стоишь, выходи из лифта, не трусь, все будет хорошо, — услышала я и вздрогнула.
Задумавшись, я не заметила, как комнатка остановилась, и ее двери вновь расползлись в стороны.
"Ага, комнатка лифтом называется" — мелькнуло в голове, и я вышла из нее, оказавшись в большом холле, в дальнем конце которого виднелись четыре двери. Не зная, куда идти дальше, я замерла в нерешительности, я обернулась.
— Да не трусь, не трусь… Раз говорю, что все хорошо будет, значит будет. Предки у меня нормальные и все понимают, пошли, — убежденно проговорил мой спутник и, обняв меня одной рукой за талию, повел к самой дальней из дверей, над которой я увидела цифры 28.
Несмотря на убежденность его тона, мне показалось, что говорил он это скорее для себя, чем для меня.
— Тебе не кажется, что столь позднее время, не самый лучший выбор для представления меня им? — стоя перед дверью и наблюдая, как он, достав из кармана ключ, открывает ее, тихо спросила я.
— Мать все равно не спит. Она не ложится, пока я не вернусь, а отец в командировке, прилетит лишь завтра вечером, вернее уже сегодня, — повернув ключ в замке, он распахнул передо мной дверь, — Заходи.
Я вошла и замерла посреди большого холла, расходящегося коридорами в три стороны.