Ничто из этих вещей было ей не нужно, более того, они даже ее раздражали. Она пыталась хранить все это добро в углах и пустых комнатах, но оно почему-то расползалось по всему дому. Все эти предметы в один прекрасный день должны были кому-то понадобиться, так что лучше было иметь их под рукой, чем в три часа ночи мчаться за ними в круглосуточный «Уолмарт».
Послышался стук, и она обернулась.
Кто-то стоял за дверью.
Ее это удивило. Гости в этом доме бывали нечасто. Она жила в старом районе, застроенном домами в стиле раннего модерна, который в последнее время стал чуть престижнее, чем когда они с мужем, служившим в телефонной компании, тут поселились. Соседи ее были в основном бездетные пары лет тридцати — сорока, не обремененные необходимостью долго добираться до работы и потому возвращавшиеся домой еще до темноты. Со своими ближайшими соседями Хансонами, которые поселились здесь три года назад, она ни разу даже не разговаривала. Впрочем, то обстоятельство, что они распорядились, чтобы их садовник заодно подстригал лужайку и перед домом их соседки, чтобы не портила вид, говорило само за себя.
Зато лужайка у нее всегда была подстрижена, и бесплатно, так что ей ли было жаловаться?
Эванель включила свет над крыльцом и открыла дверь. На пороге стоял приземистый, плотно сбитый мужчина средних лет с коротко подстриженными темно-русыми волосами. Брюки и рубашка у него были безупречно отутюжены, туфли начищены до блеска. У ног стоял аккуратный чемоданчик.
— Фред!
— Привет, Эванель.
— Что тебя сюда привело?
На нем лица не было, но он попытался улыбнуться.
— Я... мне нужно где-то пожить. Вот я и подумал о вас.
— Что ж, вполне резонно. Я старуха, а ты гей.
— По-моему, мы отличная пара.
Он пытался бодриться, но в свете фонаря походил на стеклянного человечка, чуть толкни — разлетится на тысячу осколков.
— Проходи.
Фред подхватил свой чемоданчик, вошел и остановился посреди гостиной. Он был похож на маленького мальчика, который сбежал из дома. Эванель знала Фреда всю его жизнь. Он два года подряд выигрывал межшкольное состязание по правописанию, а потом, в четвертом классе, уступил Лорелее Уэверли. Эванель, которая пришла поболеть за Лорелею, застала Фреда плачущим в спортивном зале. Она обняла его, а он взял с нее слово не говорить его отцу, что он так раскис. Отец учил его ни в коем случае не плакать на глазах у посторонних. Что они о нем подумают?
— Сегодня Шелли пришла на работу пораньше и застала меня в кабинете в пижаме. Мне проще было остаться в магазине. Там я всегда знаю, что делать, — признался Фред. — Но толки, наверное, уже пошли, так что я не могу снять номер в мотеле. Не хочу доставлять Джеймсу это удовольствие. Черт, я даже не знаю, заметил ли он вообще, что я не ночевал дома. Он даже не позвонил спросить, где я был. Никакой реакции. Я не знаю, что делать.