имени Бориса Ручьева г. Магнитогорска
♦♦♦
Я шел в огонь,
Он зубы свои скалил,
Ему, видать, понравилась игра.
А город спал, морозен и хрустален,
И ничего не ведал до утра.
Гостеприимно выстроились стены,
Спешил в тепло усталый человек,
А я стоял у дымного мартена,
Тяжелый пот отряхивая с век.
Мне в эту ночь то плакалось, то пелось,
Гудела сталь в оплавленном ковше,
И ничего так страшно не хотелось,
Как устоять на этом рубеже.
♦♦♦
Полвека шумит мой завод многотрубный.
Здесь реки стальные начало берут,
И тем я горжусь, что достался мне трудный,
Но очень уж нужный для Родины труд.
Пусть жаром печет и вздуваются вены,
Но большего счастия нет для меня —
Быть сыном Магнитки, стоять у мартена
И чувствовать сердцем дыханье огня.
Горячей работой нельзя не гордиться,
Я возле металла душою окреп
И каждому низко готов поклониться,
Кто честным трудом заработал свой хлеб.
ЛЕСОРУБЫ
Мы в бору бригадой жили,
Строевой валили лес.
Нас наотмашь ливни били
С громыхающих небес.
Комариным звоном пела
Зауральская жара,
И спина деревенела
В этом пекле до утра.
Сам старшой дивился зычно:
— Наворочали ж мы дур! —
И заканчивал обычно:
— Баста, братцы! Перекур!
Все лежали и дымили,
Передышку дав рукам,
А над нами сосны плыли
По белесым облакам.
Ни один меня в бригаде
Не обидел, не ругнул —
Понимали: хлеба ради
С малых лет я спину гнул.
Оттого на равных взяли,
Хоть и был почти малец,
Что геройской смертью пали
Старший брат мой и отец…
Кончен день. Старшой солидно
Говорил: «На стан пора», —
И, меня жалея, видно,
Кто-то нес два топора.
После ужина курили,
Заводили разговор
И про то, как немца били,
И про то, как немец пер,
Про находчивость солдата,
Про чужой, постылый край,
Да просили Федьку-хвата,
Побасенку, мол, поддай.
Взрывы хохота летели
В остывающую синь.
Мужики едва хрипели:
— Ну и Федька, сук-кин сын!
Разговор кружился птицей
В свете гаснущего дня.
Сон морил, и тихо лица
Уплывали от меня.
Может, в эти перегрузки,
В дни усталости до слез
Всей душою к людям русским
Я, как деревце, прирос,
И за все, что я имею,
Перед ними я в долгу
И, наверно, жизнью всею
Рассчитаться не смогу.
♦
ГОРНОВОЙ
Чугун похож, конечно, на дракона,
Когда дыхнет из каменного горна
Огнем и серой, звездами и мглой,
И лишь глаза прикроет горновой,
И кажется — качнулась даже домна;
Пошел чугун, коварный и упорный,
Когтями жидкими нащупывая путь,
Уже готовый в сторону плеснуть.
А горновой над струями слепыми,
Как дрессировщик с прутьями стальными…
Ползет чугун, свивает два кольца,
Гудит, брезгливо сплевывает шлаки,
А горновой, как под броней, под шляпой,
И пот ручьем с прекрасного лица.