– Приступим, господа, – Макс отбросив пустой пакет, сделал приглашающий жест в сторону стола.
Командира мы сегодня не ждали. После того как мы появились с королем Зоны в лагере, Жано стал нарасхват. Помимо стандартной комиссии, в лагерь прибыли официальные представители Главного разведывательного управления и прочих других служб, о которых я никогда не слышал. И это было еще не все. Как сообщил Макс, с часу на час, должна прибыть объединенная государственная комиссия. Эл еще добавил к сказанному, что занятия на сегодня и завтра отменены, а освободившихся наемников поставили под ружье, усилив ими не только внутренние, но и внешние посты. По всему было видно, что дело короля Зоны пойдет 'процессом века'.
Пока в административном здании лагеря шли допросы и собирались совещания, мы втроем, хорошо и со вкусом, отдыхали. Командир появился только глубоким вечером на вторые сутки. Злой и вымотанный до предела, первые пять минут он только жадно пил холодное пиво и ругался последними словами. Даже я, не знакомый с подготовкой отчетов и связанными с ними процедурами, понял, что спецслужбы и комиссии достали командира окончательно. Выпустив пар, Жано начал было рассказывать, как раскручивается дело короля Зоны, но, увидев, что мы не этого от него ждем, с ходу назвал утвержденные суммы премий за Веракруса и Хесуса. После чего наступило глубокое молчание. Премия в девяносто тысяч кредитов на нос заслуживала минуты молчания. Но только минуты. Начал Эл, опрокинув свой стул, он исполнил дикую чечетку под наши, не менее, дикие, вопли. Когда дикий восторг и вопли сменились перезвоном стаканов, командир, поскучнев лицом, встал, буркнув, типа, противно смотреть, как одни пьют, а у других работы по самые уши, после чего исчез в темноте. Почти сразу за ним ушел Макс, и веселье как-то само сошло на 'нет'. Мы с Элом еще немного посидели, потом опрокинули по глотку на дорожку и разошлись по спальням.
На следующий день я проснулся поздно. Спал бы еще, но командир, растолкав меня и Эла, сообщил, что у нас есть неделя отпуска, затем он ждет нас в лагере. После чего, пожелав хорошего отдыха, ушел. Пока я собирался и приводил себя в порядок, исчез взрывник.
Свой отпуск я распланировал еще в первый день прибытия на базу. Два дня собирался провести у родителей, затем поехать к Шер, предварительно решив, в Джорджтауне, вопрос с деньгами. Я хотел переложить их со своего армейского счета в какой-нибудь крупный банк, имеющий сеть филиалов в других городах. Вклад 'на предъявителя'.
По дороге домой, от нечего делать, попытался представить свою жизнь в изгнании. Способ: пропал без вести – подходил для всех. Оставалась надежда для родителей, для Шер, с которой надеялся встретиться потом. Можно было объяснить ей, что попал в плен, потом бежал. Боясь, что обвинят в дезертирстве, стал скрываться под чужой фамилией. Как не наивно все это звучало, а все-таки давало надежду на нашу встречу с Шер в будущем.