Тысячелетия спустя один великий англичанин скажет точно: «Распалась связь времен!» Он скажет это совсем о другом событии, несопоставимым с гибелью мира, но — о гибели души скажет. А разве это не одно и то же? Душа и мир… И при чем здесь сопоставимость масштабов!
Так думал Смотритель, и он был прав.
— Там люди! — кричал Смотритель людям…
(тоже людям…),
растерянным, не понимающим, что происходит, не ведающим страха перед природой, выросшим в тепличных (буквально) условиях. — Надо растащить камни! — кричал он. — Что вы стоите? Скорее!
Шумеры, чья жизнь за пару мгновений потеряла всю свою основательность и фундаментальность, медлили, стараясь уложить в себя новую реальность.
— Что с небом? — спрашивали они. — Что это на нем? Почему другой цвет? Почему так трясло? Что это было? — И еще десятки вопросов.
И стояли. И смотрели на небо. И на город, который умирал. И даже не плакали, потому что не понимали, что надо плакать. Крики заваленных, погребенных заживо соседей никого не мобилизовали, а скорее наоборот — заставляли тушеваться и уходить в себя. Стресс плюс обратная сторона прекрасной шумерской независимости. И нежелания вмешиваться в жизнь ближнего.
Но не до такой же степени?..
Смотрителю страшно было видеть, как люди обнимают и успокаивают своих жен или детей, стоя на камнях, из-под которых виднеется еще живая рука Человека, совсем недавно, быть может, касавшаяся их в трогательном приветствии «лодочкой»…
Неужели до такой?
Сам же обозначил: тактичность. Неужто все же равнодушие?..
И все же сумел растолкать, докричаться, достучаться — заставил работать.
Именно так: работать. Ибо это во все времена было работой из самых трудных — спасение людей.
Разгребая завалы, оттаскивая вместе со всеми камни и доски, Смотритель думал о том, что полгорода наверняка лежит в руинах, но такой организатор-затейник, как он сам, живет только на улице Со…
Или все-таки есть другие? Может, не он один?..
Сперва спасли шестерых. От травм и увечий сразу после спасения умерли двое. Четверо отделались царапинами и синяками, у одного была сломана рука. Работали так быстро, как вообще могут работать шумеры, — идея спасения пробилась сквозь броню самозащиты…
(докричался Смотритель!)…
и как-то прижилась. А прижившись, стала жить автоматически. Постепенно приходящие в себя горожане все активнее швыряли обломки, все четче организовывали друг друга, все меньше причитали и ужасались.
Вскоре спасенных прибавилось: еще десятеро, постанывая от боли, искалеченные, но счастливые тем, что выбрались из каменного плена, лежали поодаль на одеялах, принесенных из неповрежденных домов.