— Верно, — отозвалась Зоя. — Сколько подражаний хотя бы тем же «Чужим». Монстров навалом, а эффект не тот.
— Понимаешь, мало иметь сюжет. Надо ещё припасти к нему достойную тех-ническую базу. А отечественных наработок — кот наплакал. — отвечал Виктор.
— Нарядить ведьму в лохмотья, раскрасить ей лицо и научить завывать не-сложно. — отозвалась пожилая костюмерша Виолетта.
— После Милляра больше не было ни одной приличной бабы Яги. — ответил Борька. — Одни дешёвые подделки.
— Вот и я говорю: смотришь и не страшно. — влез в беседу Лёнька.
— Ты слушай, слушай, Виктор. — со значением подал реплику Борис. — Это глас народа.
— Слушай, глас народа, а что ты находишь в ужастиках? — поинтересовался Виктор. — Зачем тебе страшилки?
— Зачем народу страшилки, я не знаю, — вместо него ответила Антоша. — А вот то, что к классике у народа нет вкуса — это точно. И, если будет выбор, то смот-реть будут лучше самую дурацкую страшилку, чем хороший фильм, снятый по классическому произведению. Кстати, и я, каюсь, — тоже!
— Когда ты перестанешь быть учительницей? — поморщился Кондаков.
— Да я и не была ею никогда. На моих уроках мухи дохли. А всё откуда? Всё из одного котла. Как меня учили, так и я учила. Чтобы говорить о классиках сво-бодно, надо приблизиться к их пониманию. А откуда взяться этому в незрелой душе? Поэтому остаётся одно: вкладывать в девственно неразвитые умы лишь основные штампы: Элен — светская пустышка, князь Андрей и дуб — одно и то же. Человечек говорит себе: было это всё давно и мне до этого нет дела. Зато каждый с детства знает, как страшно заглянуть ночью под кровать. Примитивный ужас пе-ред неизвестным будоражит нервы и даёт иллюзию освобождения от страха. А, самое главное, ужастики нравственно нейтральны. В самом деле, хорош ты или плох — любой может быть укушен вампиром. И тогда вне зависимости от твоих личных качеств ты становишься монстром, убить которого — заслуга. В таком деле не требуется нравственных усилий. Посмотрел, как конфетку скушал.
— Красивая ты баба, Антоша. — сказал Кондаков. — Но скучная. Не задалась учительская доля, вот и оправдываешься задним числом. Каких тебе ещё надо нравственных приколов? Сказано тебе, о человече, что есть хорошо, а что есть плохо. Иди и выполняй. Всё те же: не убий, не укради, не тронь, не возжелай. А всё, что свыше — от лукавого. Сколько можно утомлять себя нравственными по-тугами? Кому всё это нужно? Вот сидит Глас Народа и слушает всех нас. Скажи нам, отрок, что тебе нравится в ужастиках?
Лёнька и Наташа переглянулись.
— В самих ужасах нет ничего хорошего, — осторожно ответил Лён, — но мне нравится быть победителем.