— Кто это? — спросил шёпотом Косицын.
— Кузнец местный, Варюхин. А что?
Значит, батя "двух энтих обормотов" — близнецов Варюх — тоже живёт в Се-лембрис. И тут он совсем не старый. Может, где-то тут бегают два неразлучных пацана, похожих на вишенки.
— У кузнеца есть дети? — спросил, почти не сомневаясь в ответе Лёнька.
— Не знаю. — удивился актёр. — Я не местный.
Они дошли до жилища пасечника. Никаких столбов линии электропередачи не было и в помине.
— Дядя Лех! — крикнул Карсавин.
Никто не отозвался.
— Давай, мёдом угощу. — предложил Карсавин.
Лёнька с удивлением вдруг понял, что очень голоден. От завтрака не осталось и следа сытости, хотя прошло едва ли часа два. Прошлый раз им с Наташей тоже пообещали мёду, только ничего они не получили. А ведь тоже были голодны.
Нравы тут очень просты, и Лёнька последовал в дом за Карсавиным. Тот уг-лубился в темноту каких-то хозяйских помещений и чуланов. Косицын же наме-ренно отстал и тихонько спрятался за одной дверью.
Комната была обставлена очень скромно. Старый диван, стол с клеёнкой, па-ра стульев. Едва Карсавин скрылся в каких-то тёмных переходах пасечникова до-ма, Лёнька тут же вскочил и кинулся в ту комнату, где происходили накануне съёмки.
Первое, что бросилось ему в глаза, был телевизор. Телевизор «Панасоник» в сороковом году!
Эта комната никак не могла принадлежать прошлому. Обстановка выглядела несколько странно. Впрочем, ничего странного. Это та самая комната, в которой происходили съёмки фильма. Все декорации остались на месте до следующего эпизода. Только аппаратура отсутствовала. Как всё это объяснить? Селембрис продолжала удивлять: в воссозданном локально фрагменте жизни сороковых го-дов присутствуют следы из лёнькиной современности. И было это всё ужасно интересно, если бы не картуши. Расследовать такую историю — сама мечта!
Карсавин всё не шёл и Лёнька выглянул из комнаты. От входа слышались не-ясные голоса. В коридор пробивался свет извне. Пойти и посмотреть? Что за сюр-приз на этот раз? Лён машинально взглянул на часы. Уже два пополудни?! Быст-ро! И далее уже не колеблясь, вышел из дому наружу.
Как он и думал, Карсавин забыл о нём. Актёр уже сидел с пасечником Лехом под навесом на пластиковых стульях и оба оживлённо о чём-то болтали.
Пасечник увидел Лёньку и примолк. Карсавин тоже обернулся.
— Ну, я пойду. — сказал ему Косицын, в небольшой досаде оттого, что его вто-рой раз так обманывают с этим мёдом.
— А чего так скоро? — спросил Лех. — Мёду хочешь?
— Спасибо. — с иронией ответил Лён. — Уже угощали.
Желудок с новой силой напомнил о себе. Косицын был дико голоден, а мёду так и не дождался.