– Вы видите мою беду, – ответила она, хоть Мардж ни о чем и не спросила. – Мой свет погас.
Словно в подтверждение ее слов в глубине лица встрепенулся огонек, лизнул его поверхность, вырвался наружу скудной вспышкой и сник, оставив воспоминание, как сгинувшая с молодостью красота.
– Строго говоря, я уже не могу зваться Фарой. Разве только Рефлектором.
– Это, – Мардж немного подумала, – было важно, не так ли?
– Разумеется. Светить собственным светом или отражать чужой – большая разница.
– И вы идете искать причину?
– Нет, – Фара коротко рассмеялась. – Я ищу того, кто найдет причину. Во мне осталось слишком немного собственного света.
– Людям свойственно стареть, – глубокомысленно заметила Мардж. – Почему вы уверены, что это не естественный процесс?
Фара отвернулась. Наверное, она испытывала неловкость от того, что кто-то, кто бы он ни был, видит ее лишенное света лицо.
– Я прежде никогда не умирала, – сказала она. – Говорят, это всегда случается однажды. Но разве это естественный процесс, если однажды это происходит одновременно со всеми?
– Всеми? – Мардж обернулась.
Ветер перестал, однако снег стал плотнее и тяжелее. Руки у нее покраснели и замерзли: Фара сняла с пояса шерстяные перчатки и протянула ей. Мардж смутилась.
– Что я могу дать взамен?
– Ничего. Дойдите.
– Постойте! А куда идти-то?
Фара отвернулась, надвинув свой тартан на лоб, и Марджори внезапно обнаружила, что стало совсем темно.
– Фара, постойте? Кто такие эти все и где они?
– Смотри вокруг, дорогая. Смотри вокруг!
Если в этом совете было столько же здравого смысла, сколько в перчатках, пришедшихся, что и говорить, вовремя, то последовать ему стоило.
Если тебе так надо, почему сама не идешь?
Хорошенький вопрос. Не говори о достоинстве с тем, кто не хочет умирать: нет в том достоинства, чтобы им указывать.
Что ты знаешь об этих? Да ничего! Мы в Городе используем магию как подспорье в ежедневных делах, а что мы знаем о тех, кто благодаря магии жив? Чей порождающей сутью является магия? Для кого нет магии – и жизни нет? Так бывает?
Я-то испытываю от ее исчезновения только мелкое бытовое неудобство! И… и что еще?
Марджори Пек никогда не отличалась широтой души. Точнее, души ей хватало на тех, кто близко, и тех, кто имел основания претендовать, собственно, на ее душу. Прочие шли по разряду врагов либо конкурентов. Сограждан в целом ей было не за что любить, напрягаться ради них она б не стала. У нее сложилось четкое представление о тех, ради кого стоит порваться, а прочие лесом шли.
Стало как будто светлее, и ветер утих. Светился выпавший снег, и еще какие-то огненные червячки, которые при ближайшем рассмотрении оказались скелетиками. Они плыли с неба вниз, смешиваясь с редкими последними снежинками, и были похожи на фигурки, скрученные из проволоки и раскаленные добела. Вокруг слабым ореолом жара трепетала почти невидимая призрачная плоть.