Мимо них как раз проходили пассажиры - четыре девушки, взявшись под руки, совершали прогулку по палубе. Три взгляда мельком зацепили Смитов; а четвертый, чуть более внимательный, вспыхнул секундным волнением. Это был взгляд единственной из четверых спутницы Смитов - остальные девушки просто провожали ее. Ей было не больше восемнадцати - хрупкая черноволосая красавица, она искрилась тем хрустальным блеском, который у брюнеток заменяет мягкое сияние белокурых женщин.
- Интересно, кто она? - подумал вслух Адриан. - Я ее где-то видел.
- Очень мила, - проговорила Ева.
- Очень, - рассеянно отозвался он, и Ева дала ему несколько минут на воспоминания, а потом, улыбнувшись, попыталась вернуть в их закрытый для других мир.
- Расскажи мне еще, - попросила она.
- О чем?
- О нас - как мы замечательно поживем во Франции и будем еще ближе и счастливей, и так навсегда.
- Разве мыслимо быть ближе? - Он положил ей руку на плечо и привлек к себе.
- Нет, я говорю, чтоб мы больше не ссорились по мелочам. Знаешь, на прошлой неделе, когда ты принес мне этот подарок ко дню рождения, - она обласкала пальцами нитку мелкого жемчуга на шее, - я дала себе слово, что больше никогда не буду тебя пилить.
- Бог с тобой, родная, ты никогда меня и не пилила.
Он плотнее прижал ее к своему плечу, но она понимала, что их внутреннее уединение распалось, едва родившись. Антенны его чувств уже снова воспринимали сигналы внешнего мира.
- Большинство наших спутников, - сказал он, - пренеприятные с виду людишки: какие-то мелкорослые, темненькие, уродливые. Раньше американцы выглядели совсем не так.
- Да, унылое зрелище, - согласилась Ева. - А вот давай не будем ни с кем знакомиться, только ты да я, ладно?
Меж тем над кораблем уже плыли удары гонга, и стюарды, проталкиваясь по палубам, кричали: "Провожающих просят сойти на берег!" - и гомон толпы стал пронзительно резким. Несколько минут на сходнях бурлила суетливая толчея, потом они опустели, и люди с Приклеенными к лицам улыбками, стоящие за барьером пирса, принялись выкрикивать неразборчивые напутствия. Портовые матросы уже отдавали швартовы, когда к сходням поспешно протолкался плосколицый, явно не в себе молодой человек, поддерживаемый носильщиком и шофером такси. Корабль равнодушно проглотил опоздавшего словно какого-нибудь захудалого миссионера в Бейрут, - и пассажиры ощутили под ногами едва заметную, но мощную дрожь. Лица провожающих начали отодвигаться, какое-то мгновение корабль казался частью внезапно расколовшегося пирса, потом лица стали расплывчатыми, немыми, а громада пирса превратилась в желтоватое пятно на берегу. Теперь уже и весь Город зримо уходил назад.