Теперь, если отъехать пятнадцать миль к западу от Спенсера, на обочине дороги можно увидеть указатель — «Монета». Поворот налево. Две мили до конца дороги — и дальше лишь пыльная колея, бегущая между полями. Города тут нет. Осталось, может быть, домов пятнадцать, половина из которых брошены. Ни одного производственного или торгового здания не попадается на глаза. Почти все такие здания в старой деловой части города, которые я помнила с детства, исчезли, и их место заняли кукурузные поля. Вы можете стоять на том месте, где раньше был универсальный магазин Монеты, где дети в восторге замирали перед огромной стойкой, заваленной леденцами и свистульками, но теперь вы увидите перед собой остроконечные ножи культиватора, горы удобрений, из-под которых вытекают ядовитые струйки, и стайки кузнечиков, кормящихся на пустых пространствах. Остались танцевальный зал да старый кабачок, но и тот и другой разваливаются. Наверное, через пару лет и от них ничего не останется.
Школа Монеты по-прежнему стоит за старой изгородью, но между ее кирпичами уже вольно пробивается растительность. Большая часть окон разбита. За это десятилетие здание облюбовали козы. Они ломают полы, объедают известку со стен, оставляя в них дыры, и запах их чувствуется даже издалека. Осталось единственное — встречи выпускников. Год спустя после закрытия школы в Монете ежегодные встречи по-прежнему собирали тысячу бывших школьников на том поле, где мы когда-то играли в бейсбол и в конце года устраивали пикники. Теперь на встречу приезжает сотня или около того бывших учеников. Скоро дорожный знак на шоссе 18 останется последней приметой, указывающей, что до пустынной дороги на Монету всего две мили.
Кризис 1980 года оказался тяжелым, но большинство из нас никогда не верили, что Спенсер может пойти по пути Монеты. Мы никогда не верили, что он может сдаться, развалиться, исчезнуть, ведь в ходе всей своей истории город доказывал, насколько он стоек и вынослив. Ни Спенсеру, ни его гражданам ничего не давалось даром. Все, что у нас было, мы заработали.
Начало Спенсеру было положено мошенничеством. В 1850 году застройщик продал несколько больших участков у изгиба реки Литл-Сиукс. Поселенцы предполагали найти процветающий город в плодородной речной долине, но так и не увидели его. Тут не было ничего, кроме лениво текущей реки и единственной хижины в четырех милях от нее. Город существовал только на бумаге.
Тем не менее первопоселенцы решили остаться. Вместо того чтобы перебраться в уже существующий город, они создали общину на пустой земле. Спенсер заявил о своем существовании в 1871 году и немедленно подал правительству петицию о строительстве железнодорожного вокзала, которого пришлось ждать почти пятьдесят лет. В том же году он отвоевал место в законодательном собрании округа Клей у Петерсена, куда более крупного города в тридцати милях к югу. Спенсер был городом синих воротничков. Он не имел никаких претензий, но знал, что именно здесь, на Равнинах, надо расширяться, модернизироваться и расти.