Вадим склонил голову, делая вид, что очень хочет согласиться, но не может.
— И не возражай…
— Мы с мамой вам комнату приготовим!
Вера сглотнула вязкий ком в горле, посмотрев на дочь, как на врага. И взяв себя в руки, кивнула:
— Конечно. Гостиная давно не принимала гостей.
— Каламбур!.. Видишь, все хотят, чтоб ты остался. Не ломайся Вадим. Как старший брат настаиваю!
— Что ж с вами сделаешь? — пожал тот плечами, оглядев присутствующих. — Раз настаиваете… с радостью!
— Вот это другой разговор! — поднимая бокал с шампанским, заулыбался Егор. — Вот это подарок для всех нас! Спасибо брат!
Вера сидела ни жива ни мертва, и мечтала лишь об одном, чтоб время повернулось вспять.
Женщина с недовольным лицом стелила постельное белье на диван в гостиной. Маша помогала, настороженно поглядывая на мать. Она чувствовала, что в чем-то перед ней провинилась, но не могла понять — в чем?
— Я что-то не так сделала? — спросила тихо, укладывая подушку.
Вера молчала: сейчас она не могла говорить — лишь кричать, что не допустимо по многим причинам.
Положила одеяло и пошла на выход, процедив:
— Позже поговорим.
— Вадим, я постелила тебе в гостиной. Комната в твоем распоряжении. Если что-то понадобиться, скажи.
— И будь, пожалуйста, как дома, — сказал Егор. Вадим развел руками:
— Что с вами поделаешь — буду. Но раз так, давайте помогу убрать со стола.
— Пусть этим занимаются женщины. А мы с тобой еще посидим. Коньяк?
— Нет. После шампанского? Уволь.
— Я тоже не любитель смешивать напитки… Так что ты о вложениях говорил?…
Пока мужчины чинно развалившись в креслах, беседовали о бизнесе, женщины сгребли грязную посуду и отнесли на кухню. Вера начала мыть тарелки, Маша протирать их, косясь на мать в предчувствии нагоняя.
— Мам, ты сердишься?
— Нет, я вне себя, — ровным голосом ответила Вероника, подала тарелку, не взглянув на дочь. Это было очень плохим признаком.
— Мам ты из-за дяди Вадима? Я что-то не то сказала?
— Зачем ты пригласила его пожить у нас? Как такое пришло тебе в голову? — не сдержавшись, прошипела женщина. И опомнилась, выглянула за дверь — не слышит ли кто?
— Мам, что плохого в том, что родной папин брат поживет у нас? Ты сама говорила нужно проявить чуткость.
— Приглашение по-твоему проявление чуткости?
— Да. Дядя Вадим очень милый, но несчастный человек…
— Что?! — лицо Веры исказила гримаса возмущения. Она махнула рукой в сторону выхода в коридор. — Этот человек — несчастный?!
— Да. Он нуждается в нас, в настоящей семье…
— Вадим?!! — воскликнула женщина, и, сообразив, что слишком громко говорит, захлопнула дверь кухни. Развернулась к дочери. — О ком ты говоришь?! Об этом Вадиме?! Ты его знаешь? Знаешь, что он из себя представляет?!