Вадим выпрямился, насмешливо бросив:
— Вы потрясающая девушка, Лика.
Но вместо растерянности и попытки понять к чему он это сказал, девушка заулыбалась, чем ввела мужчину в шок. Мало, у нее были уникальные глаза, так еще и улыбка под стать! Смотришь и невозможно не улыбнуться в ответ.
— Кто вы, Лика? — тихо, боясь вспугнуть Мадонну грубостью голоса, спросил Вадим.
— Домработница. А вы — гость, да?
— Гость?… Да. Вадим Греков.
— Брат Егора Аркадьевича?! — непонятно чему обрадовалась девушка.
— Ага, — хохотнул мужчина. — Забавная вы… А Лика, сокращенное от Веролики?
— Нет, от Ларисы.
Брови Вадима взметнулись вверх:
— Простите?
— Мне `с' потеряли в паспортном столе. Написали `к'. Получилась не Лариса, а Ларика. Необычно, правда? Я не стала спорить, менять. Как Бог дал, так тому и быть. Сократила до Лики и живу. Привыкла, даже нравится.
Вадим хмыкнул, качнув головой: чудачка.
— А скажите, Лика, вы умеете кофе варить?
— По-турецки или глиссе?
— О-о, какие познания. Да я бы и по-русски не отказался.
— А я по-русски не умею, — искренне огорчилась девушка, и Вадиму захотелось обнять ее, приободрить. Что за ерунда? Что с ним твориться?
Отошел, сел на постель подальше от странной девушки:
— По-русски — сколько в турку войдет. Главное, чтоб кроме кофе в ней еще и вода присутствовала, — принялся натягивать носки.
— А сахара сколько?
— Сахарницу. На стол. Отдельно.
Лика засмеялась и выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Вадим замер с носком в руке, с улыбкой глядя на закрытую дверь, за которой скрылась диковинная птаха. Если б кто встретил сейчас его взгляд — не поверил бы, что он принадлежит Грекову.
Взгляд был теплым и ласковым.
Она помчалась на кухню. Без труда нашла турку, открыв дверцу шкафчика. В другом нашла кофе, бухнула от души в посудину, залила водой и поставила на плиту:
— Варись, варись, с хворобами борись. Уйди хмарь, маёта, печаль да потягота, свались, скатись болесть и забота, — зашептала в кофейную черноту, помешивая длинной ложкой, по часовой стрелке: чтоб по-её было, чтоб в прок Вадиму пошло. Ему надо, необходимо. Видела она на дне его зрачков наледь неверия, усталости да тоски. Понимала: гнетут они его, печалят, на темную сторону мысли тянут. А сам-то он солнечный, чистый, что лучик…
— Что ты здесь делаешь?! — что кнутом по хребтине дали. Девушка вздрогнула, испугалась. Встретившись с колючим взглядом голубых глаз, вспомнила — ей же нельзя здесь!
— Вон, я сказала! — выхватила турку Вероника Львовна.
— Что случилось? — спросил Вадим, застыв у дверного косяка.
— Доброе утро Вадим, — смягчилась Грекова. Лика же боялась с места сдвинуться.