Тем временем за занавесом кипела работа. Сам распорядитель спектакля двигал здоровенный валун к центру подмостков, а главный бутафор насаживал ветки на ствол искусственного дерева. Декорации изображали поляну в густом лесу древней Англии, и несколько рабочих спешно расставляли на дощатом полу кусты и поросшие мохом камни. С помощью блока подняли на веревке луну, и главный бутафор немедленно затянул старинную песенку: «Отчего, скажите мне, нет мартышек на Луне?», которую с большой охотой распевают в трактирах. Уильяму тут же вспомнилось, как ее пел отец, когда они вдвоем катались на лодке по Темзе недалеко от Хаммерсмита: день выдался жаркий, Сэмюэл Айрленд исправно налегал на весла, и от него крепко пахло потом.
— Успех будет грандиозный, мистер Айрленд, — раздался сзади голос Шеридана; он стоял за спиной Уильяма, в тени раскидистого дуба. — Я возлагаю на эту премьеру большие надежды.
— Как вы думаете, зрители того же мнения?
— Естественно. Какой англичанин останется равнодушным на представлении новой пьесы Шекспира? Они будут рукоплескать, мистер Айрленд. Кричать «ура!». Быть может, даже вызывать автора.
— Автор, однако же, навряд ли появится.
— Шучу, сэр. Но вы, как первооткрыватель пьесы, можете выйти на поклон.
— Нет-нет. Это исключено.
— Ну, хотя бы для того только, чтобы рассказать об обстоятельствах своей счастливой находки.
— Не могу, мистер Шеридан. Никак не могу. — Идея Шеридана заметно испугала Айрленда. — Перед такими зрителями я и слов достойных не подберу. Слишком уж публика… авантажная.
— Извольте, мистер Айрленд. Коли вам угодно, можете отсиживаться в костюмерной. В таком случае придется от вашего имени выступить мне. «Молодой человек, который по счастливому стечению обстоятельств наткнулся на целый ворох доселе никому не ведомых и никем не виданных бумаг, исписанных рукою Шекспира»… и так далее в том же духе. Из этого может выйти прекрасный эпилог для следующего спектакля. Как вам такое начало?
Приняв эффектную позу, Шеридан продекламировал:
Восславлю Барда, равных нет кому,
И юношу, что другом стал ему.
Шекспир и Айрленд — вместе навсегда.
Воздайте должное им, господа!
— Ну-с, пойдет? — поинтересовался он.
— Можно кое-что добавить, — проговорил Уильям:
А кто ж поднимет Бардово перо,
Приимет славы жгучее тавро?
Век жалок, жалок и поэтов стих,
Купель театра, видно, не для них.
— Да у вас талант, мистер Айрленд! Но не надо сетовать на наш жалкий век. Это лишь повредит делу. Лучше заклеймить критиков. Как вам такое:
За малый промах критики бранят
Театр, актеров, пьесу — всех подряд.