— Знаю, как не знать. Однако, на киммерийца не больно-то похож. Штаны носишь, а не фейлбрекен.
— Отвык… Я давно из дома уехал.
Маленькая лощинка под соснами оказалась невероятно уютной, словно не дикий лес, а дом родной.
Не успел Конан удивиться, откуда в Райдоре девицы могут знать о Киммерии и любимой одежде горцев, как незнакомка вдруг остановилась, повернулась, и, лишних слов не говоря, обняла варвара за шею, впившись мягкими, но настойчивыми губами в губы Конана. Киммериец ответил столь же уверенно.
… А затем были звезды в черном небе, две или три яростных и нежных схватки на папоротниковом ложе, блаженная усталость и тихий разговор. Конан только дивился, насколько сильная и умелая подруга ему досталась — как и предупреждал трактирщик, таких потрясающих красавиц нигде, кроме как в Райдоре, не встретишь.
— Асгерд, ты сказала, будто тебе двадцать две зимы, — варвар отлично знал устоявшуюся полуночную традицию измерять возраст не летами, а пережитыми зимами. Кроме того, на Полуночи взрослеют гораздо раньше, срок замужества для девочки наступает лет в тринадцать, для мальчишек женитьба — на годик-полтора позже. — Прости за любопытство, но почему ты не замужем? Эдак в девицах навсегда останешься.
— Почему? — Асгерд на мгновение задумалась. — Времени нет.
— Времени? — поразился Конан. — Ты ремеслом занимаешься?
— И это тоже. Я охотница. Знаешь, вообще-то мое замужество тебя не касается. Замнем?
— Замнем, — немедленно согласился варвар, не желая обидеть Асгерд расспросами. — Мне, кстати, тридцать шесть минувшей весной исполнилось.
— Неужели? — настала очередь Асгерд подивиться. Даже на локте приподнялась, всматриваясь в лицо нового знакомого. — Впрочем, отчасти это видно. Но все равно, ведешь себя как семнадцатилетний. Только опыта неизмеримо больше. Ой, Конан, гляди!
— Что такое? — вскинулся варвар, почувствовав тревогу в голосе подруги. — Ничего себе! С ума сойти! Боги незримые, Кром Суровый, Митра Солнечный! Да это же…
— Не шуми, спугнешь чудо, — ладонь Асгерд легла на губы Конана. Варвар послушно заткнулся.
Буквально в трех шагах от Конана и девушки из Нордхейма, в узкой чашечке, образованной сросшимися треугольными листьями папоротника, зажегся яркий зеленый огонек. Не светляк, не упавшая гнилушка. Цветок. Сияющий ярким прохладным пламенем цветок, похожий на колокольчик.
— Кто сорвет — тому счастье и удача, — шепнул Конан, отстраняя пальцы Асгерд. — Мне этого добра в жизни хватает, так что… Пойди, возьми его. Вдобавок, ты первая увидела.
— Спасибо, не откажусь, — Асгерд не стала пререкаться. Кивнула, очень осторожно поднялась, приблизилась к чудесному цветку, коснулась лепестков. Маленьким вихрем закрутилась светящаяся пыльца. Девушка внезапно повернулась к варвару: