— Кажется, я знаю, где вампир зарыт, — чуть срывающимся голосом произнес Гвай. — Однако, пока не получу веских доказательств, говорить не стану — ошибка будет стоить слишком дорого каждому из нас. Рэльгонн, пойдем на двор, подышим свежим воздухом.
— Какая таинственность, с ума сойти, — проворчала Асгерд, когда упырь и Гвайнард вышли из сарая. — Почему бы не сказать по-человечески? Он перестал нам доверять? Больше надеется на каттакана, чем на старых друзей?
— Чепуху говоришь, — отмахнулся Эйнар. — Не ревнуй Гвая к упырям — не такой он человек, чтобы секретничать попусту.
— Знаю. Не обращай внимания, это я от усталости. И все-таки, что придумал наш бравый командир?
— Со временем все узнаем, — здраво предположил Конан. — Давайте отдыхать. Похоже, у Гвайнарда с Рэльгонном будет долгий разговор.
Киммериец ошибся. Предводитель лихой ватаги появился очень скоро, залез наверх, молча укутался в тонкий плащ и закрыл глаза. Не хочет рассказывать — и не надо, его никто не принуждает.
Засыпая, Конан вспомнил последние слова Гвайнарда: «Ошибка будет стоить слишком дорого каждому из нас».
Варвар уже перешел грань сна и яви, когда в голове белым факелом вспыхнула единственно правильная догадка, однако навалившийся темной грозовой тучей сон, переборол здравую мысль, каковая сразу позабылась.
Конан не почувствовал, как под утро снова явился Рэльгонн — возник из небытия рядом с мягкой лежанкой Ночных стражей. О чем Гвай шептался с упырем, не слышал никто.
Хозяин Рудны задержался почти до рассвета — требовалось обсудить множество подробностей грядущей облавы на бруксу.
* * *
Утреннее настроение Гвайнарда изрядно подивило всю компанию. Доблестный охотник беззаботно насвистывал, шутил, улыбался и заказал хозяину «Свиньи и котла» роскошный обед. Потом за свой счет выставил десяток кружек эля заглянувшим в таверну ронинцам, не исключая здоровяка Арта, которого побил в самый первый день. Арт, преодолев робость, немедля принялся напрашиваться в отряд — дома ему, понимаете, скучно, то ли дело ходить вместе с Дербниками! И денежно, и приключений вдоволь. Еле отговорили, застращав леденящими кровь байками из жизни Ночных стражей — наполовину придуманными, наполовину истинными.
У Асгерд и Эйнара глаза на лоб полезли, когда Гвай во всеуслышание объявил, что теперь в Ронине можно жить спокойно — кончилось, мол, упыриное время. Никто отныне о вампире и не услышит!
— Спятил? — шикнула Асгерд, толкнув Гвая локтем. — Вчера ты говорил прямо противоположное! Слухи не распространять, язык за зубами, и, вообще, брукса почти неуловима… Ты как хочешь, а я сидеть на муравейнике не собираюсь!