Говоря с Наль, Флорентиец помог ей выйти из экипажа и ввёл на довольно высокое крыльцо с двумя сходами. Николай ударил молотком в дверь, отчего раздался мелодичный звон, что тоже немало удивило Наль. Послышались поспешные шаги, и старый слуга впустил их в просторный холл, по стенам которого стояли высокие деревянные вешалки и стулья готического стиля, и на двух окнах стояли цветущие растения. Спокойствием веяло в доме. Всюду были разостланы ковровые дорожки и царила такая чистота, что удивилась не только Наль, но и чрезвычайно следивший за порядком Николай.
Взяв визитные карточки гостей, слуга ввёл их в гостиную, тоже старинную, с огромным камином, большими диванами и креслами, обитыми синим шёлком, с белыми, безукоризненной чистоты кружевными занавесками на трёх широких окнах.
— Удивительно, как красиво в западных домах. И так тихо в них, мирно, не то, что у нас на Востоке, отец.
— Ты судишь по моему и этому, единственным западным домам, которые видела. Но когда-нибудь ты научишься различать дома, и их внешняя роскошь не скроет от твоих глаз внутренних язв разложения, дочь моя.
Дверь соседней комнаты отворилась, и вошёл пастор, приветствуя своих неожиданных гостей и благодаря их за честь, оказанную его дому.
— Я хотел сделать невесте маленький сюрприз к завтрашнему дню, — приветливо сказал пастор. — Должно быть, печально всякой девушке венчаться в окружении одних мужчин. Я столько наговорил о юной невесте моей жене и дочерям, что они решили немедленно обновить свои белые платья и быть вам завтра подружками. А жена будет посаженной матерью, как полагается по здешним обычаям. Но сейчас, узнав о вашей любезности, свойственной только людям истинной культуры, лорд Бенедикт, мои дочери и жена не желают упустить случая познакомиться заранее с вами и вашей дочерью. Слышите, какое там нетерпеливое ожидание? Если вы ничего не имеете против, я их позову, — глядя на Наль, сказал пастор.
— О, как вы добры, вы верно поняли маленькую, детскую мою печаль о том, что ни одной женщины не будет на моей свадьбе. Если можно, разрешите нам скорее познакомиться.
Пастор открыл дверь, за нею стояли три женские фигуры с цветами в руках. Старшая, лет сорока, была полноватая, изящная, ярко-рыжая женщина, с большими чёрными глазами и резкими чёрными бровями, причудливо вырисованными на белой коже высокого лба. Разделённые на пробор волнистые волосы, свитые у шеи в тугие косы, были роскошны. Женщина была ещё молода и очень красива.
— Леди Катарина Уодсворд, — сказал пастор, подводя жену к Наль. — Моя жена венецианка, — прибавил он, обращаясь ко всем. — А это вот — первый номер, мисс Дженни Уодсворд, как видите, не только вся в мамашу, но даже точная её копия. Это — номер второй, мисс Алиса Уодсворд, вся в папашу и судя по цвету волос не имеет никакой возможности претендовать на венецианское происхождение. Девушки и мать отшучивались.