– Нет же, сынок! – Мама, не выдержав, сорвалась с места, кинулась к нему.
Свернутая с места скатерть дернулась следом, бокалы и тарелки посыпались на пол, с мелодичным звоном превращаясь в осколки. Отец успел поймать только вазу с цветами и опустил ее уже на пустой стол:
– Нет, Битали. Ты был и останешься для нас нашим любимым ребенком. Любимым и единственным. Но мы должны были сказать тебе. Сказать об этом. И о том, что мы никогда не знали твоих родителей. Тебя отдали нам совсем маленьким, всего в два годика. Мы знали, что тебе грозит опасность и что очень многие хотят тебя убить. С тех пор ты с нами.
– Мама, не плачь. Ты чего? – Битали попытался успокоить обнимающую его женщину.
– Прости нас, сынок. Прости, пожалуйста.
– За что, мам? За что вообще можно прощать собственную маму?
– Совсем забыл, – почесал в затылке отец. – Здесь же нет ни одного домового. Придется убирать осколки самому. А я не помню нужного заклинания. Ты не подскажешь, Ами?
– Оно называется «веник», – всхлипнув, отступила женщина. – Садись, я уберу сама. Вы все равно только рубить и ломать умеете.
Когда она отошла, отец тоже обнял Кро. Но ненадолго и просто, по-мужски.
– Надеюсь, на время каникул ты переберешься сюда, к нам?
– Да. А как вы тут оказались?
– Арти предложил. В замке во время каникул будут некоторые хозяйственные хлопоты. Ремонты, капитальная уборка, замена учебных пособий. Здесь же только двери и окна поставить – и готовый дом в стороне от общей суеты. Обстановку тоже он сделал, ковры эти, гобелены защитные перенес. У тебя в комнате даже камин есть. Арти уверял, что вполне исправный. Вот только дров нету.
– Будет холодно – найдем.
– Да… – кивнул Гаэтано Кро и положил ему руку на плечо. – Не сердись. Мы должны были все это сказать. И услышать ответ. Мы и так слишком долго жили в неизвестности.
– У меня нет других матери и отца, кроме вас, папа, – подбирая каждое слово, ответил Битали. – Надеюсь, те, кто меня родил, были такими же хорошими людьми. Может, я что-то про них еще узнаю. Но мама и папа – это все равно вы.
За столом опять мелодично зазвенело бьющееся стекло.
– Веник, веник, – покачал головой сеньор Гаэтано. – Ну-ка, сын, помоги…
Вместе они легко отставили стол к стене, за углы подняли ковер, вынесли на улицу и несколько раз хорошенько встряхнули. Занесли обратно, разложили, вернули на место стол:
– Вот и все, Ами! – гордо сообщил отец. – Чистота, как у домового под шкафом. Можно накрывать.
– Мам, скатерть будет, или цветы уже можно ставить?
– Да, сынок, сейчас расстелю!
– Я так думаю, что нужно подкрепиться и съездить в ближний городок. Как он тут называется? – Отец выжидательно глянул на супругу.