— Привет. Ну как? Отдохнули? Я тут вам пожрать принес, — он поставил на пол полиэтиленовый пакет с полуголой красоткой. — Налетайте, а я сейчас.
Кит вышел. Гоша взял пакет, посмотрел. Булка хлеба, две банки каких-то консервов. Гоша разломил хлеб, передал Арине. Появился Кит с кухонным ножом и двумя алюминиевыми вилками, присел рядом, стал открывать одну из банок. В банке оказалась говяжья тушенка. Кит открыл вторую, плоскую, со шпротами.
— Лопайте, ребята, — сказал Кит, улыбаясь.
— А ты?
— А я уже. Лопайте. Я же говорю. Арина крошила хлеб на мелкие кусочки, ела вяло, без аппетита.
— Слушай, Кит, — сказала она. — А есть у вас тут что-нибудь светлое?
— Есть, — Кит повернулся к ней. — Светлый квартал. Там мечтатели живут, чокнутые.
— А где это?
— А я покажу, как дойти. Вот поешьте и идите. Ваше дело закрыли.
— Что-то больно быстро, — хмуро сказал Гоша.
— А ты думал! Тут после вас еще десятка два преступлений совершилось, а милиционеров у нас не хватает. Вот если бы вы убили кого-нибудь, тогда вас дня два-три искали бы, а так — закрыли и все тут. Я же говорю.
— Спасибо тебе, Кит, — сказала Арина.
— Угу, — подтвердил Гоша. — Ты нам здорово помог.
— Пустяки, — Кит махнул рукой. — Почему бы не помочь хорошим людям?
— Гоша, пойдем? — сказала Арина.
— Угу, — Гоша нехотя поднялся.
— Погоди, — остановил его Кит. Он подошел к стулу, на котором оставался небольшой ворох одежды, порылся в нем, вытащил серый в клеточку пиджак. — На-ка вот, надень. А то твои пушки за версту видно. Портупею тебе надо, да нету.
— Спасибо, — Гоша надел пиджак, рассовал пистолеты во внутренние карманы, заправил рубашку в штаны. — Слушай, Кит, — прошептал он, чтобы не услыхала Арина, — а сколько ей лет?
— Кому? — так же шепотом спросил Кит. — А, Белке-то. Двадцать два.
— Хм, а выглядит как девчонка.
— Что, приятель, зацепило? — Гоша махнул рукой. — Ладно, ладно, — Кит подмигнул. — Я же говорю, зацепило. Я ей скажу.
— Не надо.
— Почему?
Гоша не ответил. Действительно, почему?
— Что вы там шепчетесь? — спросила Арина.
— Да так, — ответил Гоша. — Пошли.
Они вышли в коридор, загроможденный ящиками, сундуками, коробками, и Гоша удивился, как они не наткнулись на все это в темноте, когда шли в комнату. Выбрались из подъезда в грязный двор, забросанный бумагой и строительным мусором — битым кирпичом, досками, проволокой, обломками бетонных блоков. Через подворотню попали в запущенный переулок, узкий, как труба, долго шли по нему, наконец вышли на улицу. Улица была чистая, выметенная, политая водой, и Гоша вспомнил, как гулял однажды по Арбату, чистенькому, ухоженному, опрятному, а потом завернул в подворотню и оказался в грязном дворике, и увидел обшарпанные стены, ободранные деревья, догнивающий под снегом «Запорожец» без колес, скамью, а на ней двух обкуренных наркоманов и милиционера, который пытался чего-то от наркоманов добиться…