Вот что не дает тебе покоя — доходы института. Зависть к удачливым дельцам, добывающим деньги и получающим зарплату, значительно больше твоей. Вот, собственно, и все твои мотивы. Плевать ты и твои заказчики хотели на психическое здоровье нации, вас интересуют деньги, получаемые кем-то, кроме вас, деньги, проплывающие мимо вас, а все остальное — антураж, обрамление. И почему всегда получается, что за красивыми и правильными словами прячутся мелкие страстишки? И чем красивее и правильнее слова, тем мельче страстишки.
Гоша вздохнул, свернул газету в трубочку и посмотрел на парадный ход института. Надо идти.
Он встретил Ермакова в коридоре. Высокий, ладно скроенный, с короткой бородкой, тщательно постриженный, лет сорока, одетый в белоснежный халат.
— А! — сказал Ермаков, приветливо улыбаясь. Он вытянул длинный палец в сторону Гоши, — Сейчас вспомню… Георгий?
Гоша кивнул.
— Помню, как же. Второй сеанс? Вы уже заплатили? Сожалею, но вам придется подождать десять минут. Прошу ко мне в кабинет.
Они вошли в прокуренный кабинет. Письменный стол, компьютер, книжный шкаф, рогатая вешалка в углу, кресло для посетителей. Гоша сел в кресло, вытянул ноги.
— Вы разрешите, я закурю? — сказал Ермаков. Гоша кивнул. — А то, знаете ли, некоторые не выносят табачного дыма. Что это у вас? Газетка со статьей про нас? Читал, читал. Ну, и что вы думаете?
— Я же пришел.
— Верно. Больше можно ничего не говорить. Вы пришли. А не ощущаете ли вы себя виртоманом?
— Пока нет.
— Пока. Да, хорошо. — Он глубоко затянулся. — Я тоже себя не ощущаю виртоманом, хотя бывал в Городе раз двадцать, наверное.
Гоша с интересом посмотрел на него.
— И кем вы там… Ну, кто вы там? Ермаков рассмеялся, стряхнул пепел в массивную бронзовую пепельницу.
— А вот встретимся с вами там, узнаете.
— А вы… А у вас тоже, что ли, сеанс?
— В некотором роде, Георгий, в некотором роде. — Он разбил дым рукой, взглянул на Гошу. — Вы что-то не доделали в Городе, так?
— Да, — хмуро ответил Гоша.
— Понимаю, — Ермаков кивнул. — И хотели бы доделать.
— Скажите, — Гоша слегка приподнялся в кресле. — А могу я попасть в Город ранним утром? Ну, этак часов в пять.
— Можете, — Ермаков взглянул на часы. — Через полчаса. Можете подождать здесь. — Он раздавил окурок, выдохнул дым. — Я вас покину на несколько минут. Вам будет скучно, не обессудьте.
Гоша остался один. Посидел немного, встал, подошел к компьютеру. На экране на черном фоне извивалось майкрософтовское окошечко. Гоша не рискнул тронуть клавиатуру, снова сел. Время тянулось долго. Наконец появился Ермаков.