— Валя, — сказал он. — Так почему его назвали Черным?
— Так никто толком не знает. Говорят, что это место, где исполняются самые черные желания, вот почему.
— Ага, — кивнул Гоша. — Знаем мы эти желания. Да ты сама была в Светлом квартале. Много там светлых желаний?
— Ну, много, немного… — нерешительно сказала Валя. — Не знаю. Там, где я жила, все были одержимы желанием что-то вырастить. Хлеб, огурцы там, помидоры, свиней, коров. Разве плохое желание?
— А Пороховницын?
— Ну, у него тоже желание не плохое. Свобода и одиночество. Вот только исполняет он его как-то не так. Мне показалось тогда, что тех солдат в черных мундирах он сам себе надумывает.
— Хм, а ведь, пожалуй, верно! — сказал Гоша. — А про Арину что скажешь?
— Да что сказать? Служение Богу тоже желание хорошее. Ведь хорошее же? Ну и вот. Так что ты не думай, что Черным квартал назвали просто так.
— Понятно. Маньяки-убийцы, детская проституция, стрельба, всякая другая ерунда.
— Думаю, еще хуже, — сказала Валя.
— Куда уж хуже? — Гоша передернул плечами.
— Ну, всего этого и здесь навалом.
— Мда… А квартальчик-то небольшой. Вот он уже и кончился. А откуда там люди-то?
— А откуда здесь люди? — Валя повернулась к нему. — Вот оттуда же и там.
— Кинзилит жрут?
— Гляди-ка, запомнил! — усмехнулась Валя. — Ну да, жрут, наверное. Кстати, неплохо бы подкрепиться, а?
— Нет уж, — Гроша поежился, с сомнением посмотрел на брикет, который Валя достала из кармана. — Я не хочу съесться, как Кит.
Валя пожала плечами, откусила кусок, принялась жевать. Гоша отвернулся. Он-то думал, что уже перегорело в душе, остыло. Куда там! Вон как в груди ноет, с тех пор как увидел ее здесь. Эх… Вести ее с собой в квартал никак нельзя. Ну никак. Так ведь не отстанет же! Ба! Стоит ему произнести ключевую фразу, и он вернется в институт, а она останется здесь. А потом, когда он снова попадет сюда, ее уже тут не будет.
— Кстати, — сказала Валя, не глядя на него. — Если ты задумал смыться, а потом явиться сюда один, так у тебя этот номер не пройдет. — Она словно прочитала его мысли. — Смоешься сейчас, я одна пойду в квартал, так и знай. И не делай такие глаза! У тебя на физиономии все написано.
— Да я же спиной к тебе стоял! — ахнул Гоша.
— Все равно, — она спрятала брикет, посмотрела на него, усмехнулась. — Значит, у тебя на затылке все написано.
— А может, ты тут мысли читать научилась? — вкрадчиво спросил он.
— Нет, не думаю, — она прожевала кинзилит, вытерла губы рукой. — Просто я тебя немножко знаю. А что? Значит, думал об этом?!
— Ну думал, — нехотя согласился Гоша. — Слушай, а может, не пойдешь?