Вряд ли я могла далеко убежать от опушки. Но в какую сторону идти, чтобы вернуться?
У меня было всего два варианта на выбор: сесть и сидеть до рассвета или же идти на ощупь, куда глаза глядят. То есть не глядят. А лес этот, по словам дедушки, огромный, с болотами. В нем когда-то прятались целые антоновские, как их называли, банды. Я могла забрести в такие дебри, что разыскивать потом пришлось бы с помощью МЧС. А могла просто утонуть в болоте. Интересно, здесь есть дикие звери? Наверно, есть. Волки, например. Или даже медведи. А еще страшнее – люди. Нет, пожалуй, лучше сесть и затаиться.
Так я и сделала. Но минут через десять (а может, и через час – я совсем утратила чувство времени) меня, во-первых, заели огромные злющие комары с каким-то невероятным, прямо-таки космическим писком, а во-вторых, в промокших насквозь брюках стало так холодно, что просто зуб на зуб не попадал. Особенно бесило то обстоятельство, что я на девяносто девять процентов была уверена: сижу в двух шагах от опушки. И это в то время, когда в Питере – белые ночи, и в это время вполне можно читать на улице газету. А еще интересно, что скажет Таисия. Свалились вдруг на голову неведомые дальние-предальние родственницы и тут же в лесу ночью пропали.
А еще о Светке были мысли. Ну, то, что она меня в лесу бросила, - это ладно. Она, скорее всего, и не видела, что я в лес побежала. Но сама-то до дома добралась? Или ее догнал тот, кто вышел из леса?
В голову сразу полезли картинки одна другой страшнее. Чтобы отогнать их, я энергично потрясла головой. Иногда это помогает. Нет, не помогло.
Где-то рядом что-то хрустнуло. Я сжалась в комочек и зашептала про себя молитву. Оставалось надеяться, что преследователи, идущие без света, тоже не слишком хорошо видят в темноте. Кофта на мне темно-серая, джинсы тоже почти черные. Кроссовки вот только белые. Я подтянула ноги под себя.
А что, если это все-таки зверь? Звери и в темноте видят, и нюх у них имеется. Мне всегда казалось, что это самая страшная смерть – быть сожранной. Конечно, всех нас со временем поедают мелкие отвратительные твари, но так то после смерти. А вот так – когда тебя заживо рвут на части, а потом пожирают, переваривают и гадят остатками… Бр-р! Я словно уже чувствовала запах мокрой псины (почему-то казалось, что это будет непременно волк), жаркое вонючее дыхание на своем лице, острые зубы, разрывающие тело…
Шорох удалился в сторону. Нет, вздохнула я с облегчением. Это не человек и не зверь. Разве что какой-нибудь мелкий. Вроде белки или ежа. Если меня и сожрут здесь в ближайшее время, то только комары. Все-таки я не могла уйти слишком далеко от села. Дикие звери летом стараются держаться от человеческого жилья подальше.