- Не совсем добрый. Вернее, совсем не добрый! Тем не менее здравствуйте, - пробурчал тот.
- Не утруждайтесь, батюшка, сидите! - добавил он. - И уж совсем не обязательно улыбаться и изображать радость. Мы ведь прекрасно понимаем, что по-разному смотрим на мир. И любим друг друга, как кошка с собакой. Не нужно убеждать меня в обратном - не поверю.
Отец Михаил резко остановился, отрицательно покачал головой:
- Но мы ведь и не враги! Твои слова, сын мой?
Дмитрий скрестил руки на груди.
- Так было, - согласился он, - пока вы не бросили мое тело на копья.
- Мы знали, что с вами ничего не случится, - оправдываясь, седовласый старец теребил пальцами серебряную бороду.
- Интересно, откуда? Сорока на хвосте принесла? - не скрывая иронии, поинтересовался Дмитрий.
Отец Михаил задумался, помолчал несколько секунд, решаясь.
- Думаете, вы первый? Были и до вас отклонившиеся от человеческого пути, - решительно выдохнул старик и снова замолчал.
Дмитрий, выпучив глаза, уставился на священника.
- То, что не единственный, знаю, но то, что не первый, не предполагал...
- Не единственный? - испуганно пролепетал оторопевший батюшка. - А кто еще?
Димка, не обращая на удивленного старца ни малейшего внимания, продолжал размышления вслух:
- Хотя можно было бы догадаться - слишком много необъяснимых моментов в истории человечества. Египет с возникшим на пустом месте могучим государством; Китай с его наукой в то время, когда остальной мир жил в шалашах; Греция с философией, которая до сих пор не изменилась, - Дмитрий неожиданно громко засмеялся. - По всей истории следы оставлены, особо вглядываться не нужно.
Улыбнулся и божий старец, согласно кивая. Он настороженно вглядывался в глаза молодого человека. Вот только его улыбка...
«Не похоже, чтобы он меня боялся», - подумал Дмитрий, и вдруг в его голове родилась безумная мысль.
- Батюшка, а может, и ваш бог... - подмигнул он священнику.
Отец Михаил побледнел, отрицательно замотал головой, глядя сквозь Потемкина - вернее, за его спину. Умоляюще прижал указательный палец к губам.
Дмитрий оглянулся.
В комнату протиснулся бородатый монах. Глядя на его внушительные габариты, нетрудно было догадаться, что грех чревоугодия давно уже одержал победу над бренным телом. Плоть, не изнуренная долгими постами и повседневным воздержанием, колыхалась пудингом при каждом шаге.
- Батюшка, я в растерянности, - неожиданно тонким голосом пропищал толстяк. Настолько тонким, что у Димки в голове мелькнула отвратительная жестокая мысль: «Неужели кастрат?!»