– Пожалуйста, Уолтер! – взмолилась мать.
– К черту! – сказал Моска.
Мать вышла из-за стола и отвернулась к плите.
Он знал, что она плачет. Все вдруг встали, и Альф, держась рукой за край стола, злобно закричал:
– Хорошо, Уолтер, всю эту болтовню о том, что тебе надо приспособиться, тоже можно прекратить!
– По-моему, с тобой слишком много цацкаются с тех пор, как ты вернулся домой, – сказала Эмми с нескрываемым презрением.
Ему нечего было возразить – разве что сказать все, что он о них думает.
– Поцелуй меня в задницу! – И хотя Моска произнес эти слова, обращаясь к Эмми, он обвел взглядом всех троих. Он встал и собрался уйти, но Альф, все еще держась за стол, преградил ему дорогу и заорал:
– Черт тебя побери, это уж переходит всякие границы! Извинись, слышишь, немедленно извинись!
Моска оттолкнул его и слишком поздно заметил, что Альф без протеза. Альф рухнул и головой ударился об пол. Обе женщины вскрикнули. Моска быстро наклонился, чтобы помочь Альфу подняться.
– Эй, с тобой все нормально? – спросил он.
Альф кивнул, но закрыл лицо руками и продолжал сидеть на полу. Моска выбежал из квартиры. Он навсегда запомнил эту картину: мать стоит у плиты и плачет, ломая руки.
В день отъезда Моски мать ждала его дома – она с самого утра никуда не выходила.
– Глория звонила, – сказала она.
Моска кивнул, приняв к сведению ее слова.
– Ты сейчас будешь укладывать вещи? – робко спросила мать.
– Ага, – ответил Моска.
– Тебе помочь?
– Не надо.
Он пошел к себе в спальню и достал из шкафа два новеньких чемодана. Он сунул сигарету в зубы и стал искать спички в кармане, а потом пошел за ними на кухню.
Мать все еще сидела за столом. Она закрыла лицо носовым платком и беззвучно плакала.
Он взял спички и собрался выйти.
– Почему ты со мной так обращаешься? – спросила мать. – Что я тебе сделала?
Ему не было ее жалко, и ее слезы оставили его равнодушным, но он терпеть не мог истерик. Он постарался говорить спокойно и тихо, чтобы унять клокотавшее внутри раздражение:
– Ничего ты не сделала. Я просто уезжаю. Ты тут ни при чем.
– Почему ты вечно говоришь со мной так, будто я тебе чужая?
Ее слова больно резанули по сердцу, но он не смог даже притвориться нежным.
– Я просто перенервничал, – сказал он. – Если ты никуда не уходишь, может, поможешь мне собраться?
Она пошла с ним в спальню и аккуратно сложила все его вещи, которые он рассовал по чемоданам.
– Сигареты тебе нужны? – спросила мать.
– Нет, куплю на корабле.
– Все-таки я сбегаю куплю, на всякий случай.
– На корабле они стоят всего двадцать пять центов пачка, – сказал он. Ему ничего не хотелось у нее брать.