Почувствовав усталость, она вытянулась на кровати. Она слышала, как за стеной ходит фрау Заундерс – прибирается в своих комнатах и в их общей гостиной. Как же им повезло с фрау Заундерс, подумала Гелла. И Уолтеру она нравится.
Гелла надеялась, что он привезет из Франкфурта все документы, они поженятся и уедут из Германии. И теперь она беспокоилась только о ребенке, больше ни о чем. Ведь если младенец заболеет, они не смогут достать американских лекарств. А рисковать, надеясь на черный рынок, нельзя – ведь речь идет о здоровье малыша!
Отдохнув, Гелла встала и прибралась в комнате. Потом пошла в гостиную. Фрау Заундерс сидела у железной печки и пила кофе. На столе стояла полная чашка для Геллы.
– Когда возвращается ваш муж? – спросила фрау Заундерс. – Разве он не должен был вернуться сегодня утром?
– Ему придется пробыть там еще несколько дней, – ответила Гелла. – Если он узнает что-то определенное, он позвонит сегодня вечером. Сами знаете, сколько с этими бумажками хлопот.
– Вы сказали ему о пенициллине? – спросила фрау Заундерс.
Гелла покачала головой.
– А я-то думала, Йерген ваш друг, – сказала фрау Заундерс. – Как же он мог так поступить?
– Вряд ли он виноват, – сказала Гелла. – Врач сказал мне, что ампулы нельзя использовать, потому что у них истек срок годности. Но это был настоящий пенициллин. Йерген не мог этого знать.
– Должен был! – строго сказала фрау Заундере и добавила сухо:
– Он поймет, что продешевил, когда герр Моска нанесет ему визит.
За стеной заплакал ребенок. Гелла пошла в спальню и вернулась с младенцем.
– Дайте мне его подержать, – попросила фрау Заундерс.
Гелла отдала ей ребенка и пошла за чистыми пеленками. Когда она принесла пеленки, фрау Заундерс предложила:
– Дайте-ка я сама.
Это был их утренний ритуал. Гелла взяла пустой тазик из-за печки и сказала:
– Схожу принесу брикеты.
– Вы еще слабы, чтобы ходить, – возразила фрау Заундерс. Но она в этот момент занималась ребенком и произнесла эти слова просто из вежливости.
В утреннем воздухе ощущался льдистый запах осени, умирающие деревья под солнечными лучами и опавшие листья были объяты темно-коричневыми и красноватыми языками пламени. Откуда-то доносился тонкий хмельной аромат палых яблок, а из-за садов и зеленых холмов тянуло влажной свежестью реки, омытой осенними дождями.
На противоположной стороне Курфюрстеналлее Гелла увидела симпатичную девушку с четырьмя детьми, которые играли под деревьями, разрушая холмики пожухлых листьев. Ей стало холодно, и она вернулась в дом.
Она спустилась в погреб и сняла крючок с петли на сетчатой двери. Она наполнила тазик продолговатыми угольными брикетами и попыталась его поднять, но, к собственному удивлению, не смогла. Она поднатужилась, но обессиленное тело не слушалось, и у нее закружилась голова.