Против воли Моска уронил голову, в душе его клокотал стыд и гнев. Он видел, как за ним наблюдает Эдди Кэссин и на губах у Эдди играет легкая довольная улыбочка. Моска услышал, как адъютант говорит презрительно:
– Моя бы воля, я бы вас, гражданских, на пушечный выстрел не подпускал к офицерскому клубу. Что вы можете знать об армии!
Машинально Моска поднял глаза. Он отчетливо увидел перед собой лицо адъютанта, его серые честные глаза и бесстрастное открытое лицо, приобретшее теперь строгое выражение.
– Капитан, а сколько у тебя боевых звезд? – спросил Моска. – В скольких десантных операциях ты участвовал?
Адъютант уже сидел на табурете и попивал из стакана. Моска чуть не замахнулся на него, когда он заговорил:
– Я не это имею в виду. Многие из офицеров, здесь находящихся, возможно, совершили куда больше подвигов на войне, чем тебе может даже присниться, но никто из них не позволит себе ничего подобного. – Голос адъютанта был мертвенно-спокойным, холодным, рассудительным, но не примирительным.
Моска поборол в себе гнев и, подобно своему собеседнику, заговорил с холодным спокойствием, словно подражая его манере.
– Ладно, – сказал он. – Я был не прав, я прошу прощения. Но только не тебе вешать мне эту туфту про гражданских.
Адъютант улыбнулся, не чувствуя себя оскорбленным, – у него был вид священника, отягченного заботами своего долга.
– Но ты должен понять то, о чем я говорю.
Моска ответил:
– О'кей, я понимаю. – И, невзирая на все его самообладание, эти слова прозвучали с покорным смирением, и, вернувшись к столу, он почувствовал, что сгорает от стыда. Он увидел, как Эдди Кэссин старается спрятать свою улыбочку и ободряюще подмигивает ему. Офицер, чья очередь была метать кости, здоровенный южанин, сказал с характерным протяжным выговором настолько громко, чтобы адъютант мог его услышать:
– Слава богу, что ты не выиграл у полковника еще десятку, а не то нам бы пришлось вывести тебя на двор и расстрелять.
Все, кроме Моски, засмеялись. Он слышал, как за его спиной адъютант весело болтал с кем-то, смеялся и пил, словно ничего не случилось.
Моска и Гордон Миддлтон оставили свои дела и начали подслушивать: из-за чуть приоткрытой двери в кабинет Эдди до них доносился голос девушки.
– Эдди, я только на минутку. Это очень важно. – Ее голос слегка дрожал.
Эдди холодно и вежливо ответил:
– Да-да, пожалуйста, я слушаю.
Девушка сказала неуверенно:
– Я знаю, ты меня предупреждал, чтобы я не приходила к тебе в кабинет, но ты сам уже давно у меня не бываешь.
Моска и Гордон с усмешкой переглянулись и внимательно прислушались.