– Ну что, – спросил он Дэвида, – пришел помочь справиться с трудным ребенком?
Я принялась ковырять вилкой рыбный салат.
– Хочу тебя кое о чем спросить, – начал Дэвид.
Мартин осторожно кивнул.
– Предположим, отцу на тебя наплевать. Матери, возможно, нет, но она не хочет вмешиваться.
Я сидела чуть дыша, не отрывая глаз от тарелки.
– Таким образом, остается только Руфь и, может быть, еще я, – продолжал Дэвид. – Ты хочешь, чтобы мы тоже оставили тебя в покое?
– Руфи привела своего адвоката, – негромко сказал брат. Он улыбнулся, и, хотя улыбка сразу же исчезла, вид у него был уже не такой мрачный. – Нет, я этого не говорил. Я не хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
– Ладно, допустим, – сказал Дэвид. – Тогда что это за история с армейскими брошюрами?
– Не такая уж плохая идея. Когда вернусь, у меня кое-что будет на счете. Смогу учиться вечерами, днем работать и жить отдельно.
– Идея первоклассная, – сказал Дэвид. – По-твоему, армия – рай земной.
– А по-твоему, я здесь как в раю?
– Но, Мартин, – вмешалась я, – ты же на этой неделе уезжаешь. На два месяца. Зачем сейчас-то записываться?
– Два месяца в летнем лагере, – ответил он. – Просто мечта! Два месяца мыть грязные тарелки и получать двусмысленные предложения от жирных старух.
– И играть в баскетбол.
– Ну да, если останутся силы после всех этих радостей жизни.
– Ты прекрасно знаешь, для баскетбола у тебя всегда найдутся силы.
– А сборы осенью? – вставил Дэвид. – Ты ведь так мечтал об этом.
Мартин не ответил: ему нечего было возразить. Сколько мы его помнили, он всегда мечтал играть в университетской сборной.
– Допустим, – сказал он мне, – два месяца грязной посуды и баскетбола. А в сентябре вернусь – и все начнется сначала. Кроме того, – добавил он, помолчав, – идет война, хотя тебе это, может, и неизвестно. Ты ведь у нас не читаешь газет. – Он подмигнул. – Не понимаю, почему не ты, а я завалил историю. Видно, потому что преподаватель – мужчина.
– Моих знаний вполне достаточно, чтобы понять: тебе нечего делать на этой войне.
– Что значит «на этой войне»? – возмутился он.
– Она хочет сказать, – объяснил Дэвид, – это не вторая мировая. Всем известно, что тогда творили с евреями.
– Идиотское объяснение. На войну идут не из-за того, что творят с евреями, а из-за того, что творят со всем миром.
– Ты имеешь в виду Корею? – спросила я. – С каких это пор Корея – весь мир?
– При чем тут Корея? – ответил он, стараясь выглядеть спокойным. – Это борьба между Россией и Америкой. Надо уметь читать между строк.
– Но воюют-то они из-за Кореи! Из-за дурацкой крохотной страны, о которой сроду никто не слышал. Ты хоть сможешь найти ее на карте?