– Ева, ты на себя когда в последний раз в зеркало смотрела? – надменно спросил Роман.
– Я смотрюсь в зеркало по сто раз на дню.
– А обувь где потеряла?
– Я каблук сломала и кинула босоножки за батарею в подъезде.
– А платье зачем такое откровенное напялила?
– Я хотела тебе понравиться.
– Какого черта ты приперлась ко мне домой, да еще в таком невменяемом виде?! Ты хоть сама понимаешь, что ты жутко пьяна?! Если ты приехала ко мне домой, то у тебя началась белая горячка и ты становишься опасна.
– Я не приперлась к тебе домой. Я ждала тебя в машине. У меня нет белой горячки, и я заметно протрезвела.
– Что-то я этого не заметил.
– Рома, я приехала к тебе не потому, что у меня началась белая горячка, а потому, что моя жизнь висит на волоске. – От негодования мне не хватало воздуха.
– Ева, ты действительно перепила. Поверь мне, твоя жизнь не представляет ни для кого интереса.
– Не скажи. Меня хотели убить.
– Да кому ты нужна!
– Роман, я не шучу. Меня и в самом деле хотели убить.
– Пить меньше надо, тогда и убивать тебя никто не будет. Я не верю ни одному твоему слову.
Я наконец глотнула столько воздуха, сколько надо, и почувствовала, как на мои глаза навернулись слезы. Передо мной сидел мой любимый человек, которому я слепо верила и думала, что он всегда придет ко мне на помощь в трудную минуту. Но он… Он не хотел меня слушать и принимать в том, что со мной творится, хоть какое-то участие.
– Значит, говоришь, что ты не веришь ни одному моему слову?!
– Не верю.
– Тогда закрой глаза, а еще лучше – отвернись.
– Зачем?
– Не спрашивай. Сегодня я поняла, что твоя любовь не стоит и ломаного гроша и что тебе, мягко говоря, на меня плевать, но хотя бы выполни мою единственную просьбу.
– Что я должен сделать?
– Отвернись в другую сторону.
– Пожалуйста. – Роман ухмыльнулся, но все же повернул голову в противоположную сторону.
Я вытащила из пакета лодку и расстелила ее прямо в беседке. Затем надела кепку Икселя, на которой виднелись следы крови, и прицепила к своему платью табличку, которую когда-то носил Иксель. Затем взяла в руки записку с уже заученной фразой и, встав посреди спущенной лодки, громко скомандовала:
– Сейчас ты повернешься и скажешь, на кого я похожа. Поворачивайся!
Роман повернулся, посмотрел на меня глазами, полными ужаса, и открыл рот.
И это сработало. Роман дал мне возможность высказаться. Я сидела на спущенной лодке и взволнованно говорила. Я рассказала ему обо всем. О том, как вместо своего багажа я получила резиновую лодку вместе с запиской, о вещах, найденных на съемной квартире, о брошенной машине с передними простреленными колесами и о том, что, скорее всего, мужчина, помахавший мне рукой на ночном пляже, и тот, который прострелил мне колеса, – одно и то же лицо. Когда я наконец закончила свой бурный и сбивчивый рассказ, Роман посмотрел на меня ничего не понимающими глазами и не смог произнести ни слова.