– Трех, – не поднимая головы, буркнул Виктор.
– Что «трех», – непонимающе обернулся король.
– Три зайца получаются, – пояснил Виктор.
-
Все сгорело дотла в равнодушном и страшном «не жаль»,
И уже не понять, чувства умерли или устали.
Ты уже не берсерк – это просто летящая сталь,
С абсолютным спокойствием остро заточеной стали.
И не все ли равно, чья в защите взметнется рука,
Отраженьем сверкнув в ледяной окровавленной грани…
Смертоносный полет – как стрела невесомо легка,
С той же легкостью все на пути разбивая и раня!
И тебе так к лицу эта цепь из разбитых сердец,
И любое из них можно было бы взять и без боя.
Только все от любимой руки находили конец.
Только знай, что мы все до последнего шли за тобою.
(М. Карабинская)
Кэвин стоял на страже у спальни принцессы. Позиция была что надо – длинный коридор заканчивался тупиком, а налево шел короткий аппендикс, такой узкий, что даже стоять там вдвоем было проблематично, а уж драться… Дорогу к спальне принцессы мог легко удержать и один человек при условии, что он будет соответствующим образом вооружен, обмундирован и обучен. Поэтому на Кэвине красовались новенькие доспехи из того же металла, что и у Виктора, легкие, но невероятно прочные, способные выдержать удар арбалетного болта с пяти шагов. На поясе оруженосца покоился короткий меч, удобный для резни в узком проходе. Чуть позади стоял прислоненный на всякий случай до поры к стене великолепной работы двуручник. Такой меч редко встретишь у знатного рыцаря, не говоря уже о простых латниках. На левой руке Кэвина висел щит способный, при нужде, защитить своего хозяина и от меча и от арбалета. Кстати, сразу пять заряженных арбалетов лежали рядом с ним.
Хуже всего дело обстояло с подготовкой. Тогда, за завтраком, когда все же решили драться и все по очереди охранять принцессу (все, кроме короля, разумеется – ему по чину не положено, не поймут), Виктор без обиняков заявил, что нападение будет в дежурство Кэвина, как самого слабого и хуже всех владеющего оружием. Кэвин тогда вспылил было, да и принцесса заявила, что отец учил ее владеть мечом и в охране она не нуждается.
Виктор не стал спорить. Он просто встал и предложил Кэвину убить его. Оруженосец решил было, что это шутка, однако все смотрели на него серьезно и с сочувствием, учебного оружия тоже рядом не было. Тогда он взял в руки меч и молча принял защитную стойку.
Удара он не заметил. Не заметил даже, как Виктор извлек из закинутых за спину ножен меч – только услышал свист клинка и почувствовал слабое дуновение ветра на щеке. И еще он ощутил вдруг странную легкость в руке – меч Виктора с филигранной точностью и невероятной легкостью перерубил его клинок у самого эфеса.