Машина остановилась.
Иван ничего не смог разглядеть за окном, лишь услышал дикое завывание автомобильных сирен, рычание моторов, резкий треск и многочисленные хлопки разрозненных выстрелов.
«Бой идет! Куда мы заехали?!» — мгновенно мелькнуло в уме, и от этой мысли захватило дыхание. Иван хотел крикнуть и разбудить наборщиков, но спохватился, что водитель ведь не подымает тревоги... Иван почувствовал духоту от им же накуренного табачного дыма. Сжимая винтовку, он шагнул к выходу и осторожно приотворил дверцу. Промозглая сырость ночи дохнула снаружи, и вместе с ней ворвалось целое море незаглушенных звуков. Балашов облизнул сухим языком пересохшие губы и внимательно вслушивался в нестройный шум.
Все было буднично — урчание автомобилей, топот, шарканье множества тяжелых солдатских подошв, кашель простуженных и прокуренных глоток и невнятный гул голосов... То, что он принял сперва за стрельбу, оказалось треском выхлопов незаглушенных автомобильных моторов.
— Много машин впереди? — спросил кто-то сиплым голосом.
— А черт их сочтет! Сколько сзади, столько и впереди, — отозвался второй.
— А чего мы стоим?
— Переправа... Там, говорят, такое!
Самый тон ответа красноречиво сказал, что на скорое продвижение вперед нет надежды.
За спиной Ивана вспыхнула спичка — это проснулись и закурили наборщики.
— Пойду посмотреть к переправе да размяться немного,— сказал Иван.
— Не потеряйтесь, старший сержант! — предостерег водитель машины.
Иван соскочил с подножки на мощенную камнем дорогу.
Уверившись в том, что затор велик, водители выключали моторы, и гул в колонне исподволь стихал. От этого становились явственнее человеческие голоса, конское ржание.
Мутное, белеющее небо вздрагивало короткими отблесками на горизонте. Грохотали далекие взрывы.
«Нет, все-таки что же это такое? Тылы тылами, но сколько же этих «тылов»?! Значит, командование не верит, что фронт удержится, если всё — все тылы, все штабы — уходит опять к востоку, — подумал Иван. — А это что? Нет, это уже не тылы! Ведь это же просто рядовые бойцы! Значит, они побросали окопы?.. А немец? Значит, он лезет вперед?!»
По обочине дороги устало тянулась нескончаемая цепь пехотинцев в касках, с винтовками, у одних взятыми на ремень, у других — на плечо, то с примкнутыми, то со снятыми штыками. Пехотинцы шагали без строя, вразброд, неровной, раскачивающейся походкой людей, которые много часов шли без отдыха. В однообразно скоробленных, влажных плащ-палатках, покрытых налипшей окопной глиной, они шли молчаливо. У многих теплились воровато укрываемые в рукавах шинелей красные искорки цигарок...