Варакин пришел к Вишенину, как раз когда тот возвратился к обеду в свою комнатку. Весь лазарет знал о том, что Людмила именно в этот час приходит к старшему врачу. Для откровенного разговора с Вишениным нельзя было выбрать менее подходящее время. Но Варакина это не остановило.
— Здравствуй, Осип Иваныч! — произнес он с порога и сам изнутри накинул дверной крючок.
— Здравствуй... — растерянно пробормотал Вишенин. — Очень рад, товарищ Варакин! Живем бок о бок, а не заходишь... Садись. Ложка есть, доставай!
— Спасибо, я сяду, но есть не хочу. Михаил опустился на табуретку.
— Я очень рад, Михайло Степаныч, хоть ты и нежданно,— смятенно и несколько даже заискивающе заговорил Вишенин. — Я сам хотел тебя пригласить вечерком как-нибудь...
— Считаешь, что я не вовремя?! — насмешливо заметил Варакин. — Ничего, пообедаешь без Людмилы. Так будет спокойнее. Ведь я по-русски с тобой говорю, переводчица нам не нужна! Да и пришел я к тебе не в гости. Вели-ка ее сюда не впускать, — потребовал Михаил не терпящим возражения голосом.
Он подождал, пока Вишенин позвал санитара и что-то ему прошептал, потом опять запер дверь и в выжидательном беспокойстве сел на прежнее место.
— Что же, Вишенин, ничему ты не научился после того, как тебя выгнали из ТБЦ? — сказал Варакин.
— А чему? — удивился Вишенин. — Впрочем, я слышал, что некоторые недовольны этой ревизией... Ну что ж я скажу, Михайло Степаныч... Я бы не сделал ошибок, если бы ты и другие держали со мною контакт...
— Брось, Вишенин! — остановил Михаил. — Какой там к черту контакт, когда ты с гестаповкой спутался! Ведь это не личное дело. Советские люди больше тебе доверять не могут... Мне поручили с тобой поговорить откровенно.
Вишенин сразу осунулся. Лицо его побледнело, руки задрожали; он не знал, куда их девать, и то теребил пуговицу на гимнастерке, то вертел в руках ложку.
— Тебе предстоит лично освидетельствовать четверых молодцов, которые подали заявление, что хотят идти во власовцы. У них надо констатировать туберкулез и направить их в отделение ТБЦ. Ясно?
Вишенин тупо смотрел в доску стола, не решаясь взглянуть в глаза Михаилу, не решаясь ответить ни «да», ни «нет»...
— Ты не трусь, — продолжал Варакин, — немцы их свидетельствовать не станут, а врачи туберкулезного отделения тебя выручат и диагноз твой подтвердят. Если ты не согласен на это, то этих типов придется просто прикончить, а убийство в твоем отделении очень скомпрометирует тебя же в глазах фашистов...
Слипшиеся губы Вишенина разжались, но он только молча кивнул.
— Кроме того, никаких лишних выписок мы тебе не позволим. Пятнадцать человек, не больше, пойдут за неделю по рабочим командам. И никаких комиссий! Список для немцев подпишешь ты лично...