Однако дня через два, после обеда, Оскар Вайс зашел к Шабле, чтобы предупредить, что в обеденный перерыв лагерный комендант построил всю роту охраны и строго сказал, что солдаты без меры болтают с пленными: «Русские знают новости раньше, чем вышли наши газеты. Если вы будете так болтать, то я всю роту отправлю на фронт...»
—Никифор, они могут понять, что у нас есть приемник! Могут искать! — шептал встревоженный Вайс. — Скажи своим — меньше болтать с солдатами.
— Да, обнаглели мы, товарищи, увлеклись! — признал Муравьев. — Мы по баракам бежим среди ночи, своих поздравляем, а те с добрым утром немецких солдат привечают радостной вестью! Пока Геббельс тужится, пишет статейку, а тут уже книжечки ходят... Слов нет, оперативность высокого качества. Даже песенку сочинили и распеваем, а все это угрожает провалом. Уж слишком торопимся против немецкого календаря. Надо темпы умерить!
Предупреждение Вайса, как и опасения Муравьева, высказанные перед членами Бюро на пятиминутной летучке, оказались далеко не напрасными. Слишком большая «оперативность» пропагандистов нависла угрозой над лагерем. В тот же день Клыков, встревоженный и смущенный, пробрался из хирургии к Варакину в ТБЦ.
— Не знаю, как и сказать, Михаил Степаныч,— начал Володя. — Понимаете, Лешка Безногий сегодня ко мне зашел и велел передать, что в лагере будет эсэсовский обыск...
— Что такое?! Кому передать?! — не понял Варакин.
— Вам и... ну... Емельяну Иванычу... — в не меньшем, чем Варакин, недоумении сказал Клыков.
— Постой, Володя, я что-то не понимаю. Лешка Гестап сказал тебе предупредить нас об обыске? И передать лично мне и Баграмову? — удивленно переспросил Варакин.
— Вот именно, в том-то и дело! Так и сказал: «Поскорее сходи в ТБЦ к своему доктору да к старику и скажи, что сегодня-завтра нагрянут эсэсовцы с обыском. Пусть подготовятся...» Я, знаете, просто и сам растерялся от этих слов. Надо было, конечно, ответить что-нибудь складно, а я вот... растерялся, — смущенно пробормотал Клыков.
— Ну, спасибо. Хотя я думаю, что такое «предупреждение» может добром не окончиться... И ты сплоховал, конечно...
Получив от Варакина это странное и подозрительное сообщение, Баграмов и Муравьев все же срочно направили Юрку по блокам — без шума предупредить кого следует о возможности обыска, призвали к себе и Кострикина и Соколова. Откуда бы ни исходило известие, осторожность не повредит. Все занялись приведением лазарета в «порядок».
Прошел день, другой. Обыска не было.
Клыков уже считал, что бывший друг Лешка играет с ним скверную шутку, когда Любавин, дождавшись ухода из операционной Куценко, Любимова, Пацюка и сестер, зашел опять к Клыкову, который еще возился один с уборкой.