Я снова кашляю, разглядываю выложенный плиткой пол.
— Это, может быть, твой последний шанс, Камерон, — тихо говорит мне Макданн.
Я глубоко вздыхаю.
— Камерон, если ты кого-то хоть капельку подозреваешь, просто назови мне имя, — продолжает Макданн. — Может быть, их даже и на допрос не понадобится вызывать; мы не собираемся заниматься фабрикациями, никого не будем преследовать или обвинять во всех смертных грехах.
Я смотрю на него, я все еще не уверен. Мой подбородок все еще клином упирается в ладони. Я затягиваюсь. У меня снова трясутся пальцы. Макданн продолжает:
— Этим делом занимаются или занимались очень хорошие специалисты, настоящие асы, преданные своему делу, но теперь они преданы одной идее — обвинить тебя во всех других нападениях и усадить на скамью подсудимых. Я убедил важных шишек, что знаю к тебе подход, как никто другой, и могу помочь нам всем разобраться с этим делом, но я здесь как футбольный тренер, Камерон. Меня в любую минуту могут заменить, и я хорош, пока есть результаты. Пока что никаких результатов у нас нет, и меня могут выставить в любое время. И поверь мне, Камерон, кроме меня, у тебя здесь нет друзей.
Я качаю головой, я боюсь заговорить — боюсь потерять самообладание.
— Имена; имя; что-нибудь, что может тебя спасти, Камерон, — терпеливо говорит Макданн. — Ну хоть кого-нибудь ты подозреваешь?
Я чувствую себя, как рабочий в сталинской России, предающий своих товарищей, и все же говорю:
— Ну, я думал кое о ком из моих друзей…
Я поднимаю глаза на Макданна, чтобы увидеть его реакцию. На его темном, тяжелом лице озабоченное выражение.
— Да?
— Уильям Соррел и… это звучит глупо, но… его жена… Иво…
— Ивонна, — заканчивает Макданн, кивает и откидывается на спинку стула.
Он прикуривает сигарету. У него печальный вид. Он постукивает пачкой сигарет по столу.
Я не знаю, что думать или чувствовать. Нет, знаю. Я чувствую себя паршиво.
— У тебя роман с Ивонной Соррел? — спрашивает Макданн.
Я смотрю на него. Теперь я действительно не знаю, что сказать.
Он машет рукой.
— Впрочем, может, это и не имеет значения. Но мы отследили перемещения мистера и миссис Соррел. Потихоньку — ведь они твои друзья. — Он улыбается. — Всегда надо учитывать возможность участия в деле нескольких человек, особенно если речь о серийных преступлениях, совершенных далеко друг от друга, к тому же довольно сложных.
Я киваю. Отследили. Отследили перемещения. Хотелось бы знать, в какой мере «потихоньку». Очень хочется заплакать — ведь мне кажется, я смиряюсь с тем, что (независимо от того, как будут развиваться события дальше) жизнь для меня уже никогда не будет прежней.