Дальний свет; мы отворачиваемся от яркого сияния и становимся с краю от витрины.
Окно у магазина открывается снизу вверх. За стеклом плита из чего-то, похожего на зеленый гранит, она чуть наклонена — когда магазин открыт, на ней выкладывают рыбу. У нее невысокие округлые края и небольшой желоб внизу.
На подставке лежит не рыба, а куски мяса. Я узнаю печень — красноватую с шоколадно-коричневатым оттенком и шелковистой поверхностью, почки, похожие на темные странные трибы, что-то напоминающее сердце и всякие другие куски в форме вырезок, кубиков, полос. В центре подставки крупный мозг — кремово-серая масса.
— Господи помилуй, — шепчет Макданн.
Забавно, но мороз подирает у меня по коже только после его слов — не от самого зрелища и не после того, как мозг осознал увиденное в свете фар промелькнувшего такси.
Я смотрю на аккуратную, почти без следов крови, витрину. Подозреваю, что даже читатель «Сан» сообразил бы: все это никакого отношения к рыбе не имеет; я и так уверен, что все это человеческое, но чтобы не оставалось уж совсем никаких сомнений, внизу по центру лежат мужские гениталии: необрезанный серовато-желтый пенис — маленький и сморщенный, мошонка — какая-то помятая и коричнево-розовая, с обеих сторон вытащенные наружу яички — маленькие шарообразные сероватые штучки, похожие на крохотные гладкие мозги и связанные с мошоночным мешком тоненькими спиралевидными трубочками жемчужного оттенка; все вместе это производит странное впечатление схематического изображения яичников, соединенных с маткой.
— Кто же это — Хэлзил или Линтари? — говорит Макданн; голос у него хрипловатый.
Я поднимаю голову на вывеску. Рыба.
— Временно исполняющий обязанности, — говорю я, — доктор Хэлзил.
Меня опять скручивает приступ кашля.
Я уже собрался было попросить у Макданна еще одну сигарету, как за нами мелькает свет фар. К нам быстро приближается машина, разворачивается в сторону Вест-Порта, со стороны пассажира открывается окно.
— Одного из них нашли, сэр, — говорит Флавель. — На Норт-бридж.
— Боже мой, — говорит Макданн, хватаясь свободной рукой за голову. Он кивает в сторону второй машины. — Пусть едут сюда. Второй на витрине рыбного магазина; расчлененка. — Он смотрит на меня. — Идем, — говорит он, хотя что уж тут говорить — мы все еще скованы наручником.
В машине он расстегивает наручники и без лишних слов убирает их в карман.
Теперь — на Норт-бридж, протянувшийся по наклонной между платформами и стеклянными крышами вокзала Уэверли, — свежепокрашенный, залитый светом, связующее звено между старым и новым городом, всего в двух шагах от здания «Кале».