Ивонна издает резкий короткий крик, и я вижу Уильяма. Уильям в запястьях и коленях привязан к внутренним скобам двери веревками и лентой, на голове у него черный мешок для мусора, туго затянутый на горле такой же черной лентой. Тело его обмякло.
Я отворачиваюсь, складываюсь пополам и кашляю, кашляю, изо рта у меня вдруг начинает хлестать кровь, пятная красным белый гаражный пол, и в этот миг одиночества я сквозь слезы вижу, как Макданн подходит к Ивонне и кладет руку ей на плечо.
Она отворачивается от него, от Уильяма, от меня и прячет лицо в ладонях.
Глава двенадцатая
Дорога на Басру
Маленький скоростной катер огибает невысокий остров. Остров порос вереском и ежевикой, да еще на нем растут несколько малорослых деревьев — в основном ясени и серебристые березы. Сквозь кусты и деревья, торчащие среди пожелтевшего папоротника и выцветшей, усыпанной опавшими бурыми листьями травы, проглядывают серо-черные стены, руины с обвалившимися крышами, покосившиеся надгробия и памятники. Небо цвета вороненой стали повисло над самыми головами.
Лох-Брюс тут, среди низких голых гор вблизи моря, сужается до какой-нибудь сотни метров; эта излучина в проливе почти целиком занята маленьким островом-кладбищем.
Уильям давит на газ и сразу же отпускает педаль, и катер резко рвется вперед к маленькой пристани, косо спускающейся в спокойную темную воду. У камней пристани древний вид. Они разной величины — в основном довольно крупные, а из полированной глади верхних камней торчат тронутые временем железные кольца, установленные в круговых выемках. Мы отчалили от выложенного такими же камнями спуска, под углом примыкающего к дороге и проложенного между деревьями в поросшей кое-где тростником траве.
— Эйлеан-Дуб — черный остров, — объявляет Уильям; катер по инерции подплывает к пристани. — Земля, где покоятся кости предков… по линии моей матери. — Он обводит взглядом пологие холмы и горы покруче на севере. — Почти все это принадлежало нам.
— До огораживания[95] или после? — спрашиваю я.
— И до и после, — усмехается Уильям.
Энди прикладывается к плоской карманной фляге. Он предлагает виски мне, я не отказываюсь. Энди причмокивает губами и оглядывается — можно подумать, он пьет тишину.
— Милое местечко.
— Для кладбища, — говорит Ивонна.
Она сидит, нахмурившись и съежившись, хотя на ней теплый лыжный костюм: пуховик и большие перчатки.
— Йа, — говорю я с доморощенным американским акцентом. — Не слишком ли мрачно для кладбища, а, старина? Послушай, Билл, нельзя ли сюда что-нибудь веселенькое? Типа пары надгробий с неоновой подсветкой, говорящие голограммы усопших, и еще не забыть подставку для цветов, а на ней такие миленькие пластмассовые бутончики. Для молодежи поездка на поезде с призраками; некробургеры с настоящим мясом покойников в вакуумной упаковке в форме гробиков и прогулки с ветерком на похоронной гондоле из «А теперь не смотри».