— …мистером Арчером, — говорит Эл.
Я вылупился на него. Не могу поверить своим ушам.
— Откуда ты знаешь? — визжу я.
— Да потому что ты мне все это уже пятый раз рассказываешь.
— Черт. — Я задумываюсь. — Я что, сильно нажрался?
— Помалкивай и пей свое пиво.
— Хорошая мысль… Эл, слушай-ка, не может быть, чтобы у тебя не было ни одной сигареты, а, Эл?
Час спустя Эл заставил меня отдать ему пачку купленных мной сигарет, извлек из моего рта одну, которую я собирался закурить в баре, и потащил меня в «Бургер-кинг», где заставил съесть чизбургер и выпить большую порцию молока, и я, похоже, немного протрезвел, вот только равновесие у меня нарушено, я с трудом стою. Элу приходится мне помогать, и он настаивает, чтобы мы взяли такси, а садиться за руль сам отказывается и мне не дает, и я обвиняю его в том, что он просто боится попасться.
— Я тебе говорю, мне нужно в горы, — говорю я ему, когда мы вываливаемся из дверей на свежий воздух.
— Здравомыслие, — говорит Эл. — Мне это всегда помогало.
— Ага, — говорю я, настойчиво кивая и разглядывая небо.
Солнце уже заходит, и в воздухе становится прохладно. Мы идем на запад по Принцесс-стрит.
— Мне нужно в горы, к черту из этого города, — говорю я ему. — Сначала я припрячу всю дурь, что у меня в квартире, а потом и сам уберусь. Ищи-свищи. Я, пожалуй, скажу этим ребяткам в синем, куда именно я направляюсь, пусть убедятся, что никакой я, в жопу, не серийный убийца или насильник, а просто у меня поджилки трясутся со страху, и я тебе в этом признаюсь. Все, еду в Хайленд в Паром-Стром[45] — паром закрыт.
— Куда?
Мы поворачиваем на Эндрю-стрит; с Эндрю-сквер нам в лицо ударяет порыв ветра, и Эл застегивает свой плащ. Он прислоняет меня к стенке, а сам заскакивает в магазин — за цветами.
— Паром-Стром — паром закрыт.
— Ха! — Эл смеется. — Паром-Стром — ну конечно же, я тоже видел этот указатель.
— Возьми нам пачку «Ротманса», Эл! — кричу я ему, но он меня, кажется, не слышит.
Я стою у стенки, тяжело дышу и смело улыбаюсь всем прохожим. Появляется Эл с букетом цветов.
Я встречаю его с широко распростертыми объятиями:
— А вот это совсем ни к чему.
— К чему, к чему. — Он берет меня под руку, и мы направляемся к краю тротуара ловить такси. Он нюхает букет. — Это для Энди.
— Энди? — удивляюсь я. — Хорошо. Тогда я возьму. — Я пытаюсь взять букет, но промахиваюсь.
Эл пихает меня под ребра.
— Не для того Энди, — говорит он, махая рукой такси с включенным огоньком. Оно проносится мимо. — Это для моей жены, осел, а не для той разочарованной жертвы бума восьмидесятых, что прозябает в своем мрачном особняке.