– А как насчет вашего мужа? – спросила Дебора. – Вы можете говорить с ним об этих обрывках воспоминаний?
Клэр заколебалась. Медленно покачала головой.
– Мне неудобно рассказывать ему об этом, а он чувствует себя неловко, слушая эти рассказы. Но… – Клэр закусила губу. – Есть человек. Он брат той женщины на мосту. – Она описала, как познакомилась с Рэнди. – По какой-то непонятной причине он – единственный человек, которому я могу рассказать о том, что происходит. С ним я чувствую себя в полной безопасности.
Дебора снова заерзала на стуле, на этот раз полностью переменив позу.
– Ага! Следовательно, в этом-то все и дело.
– Это – не романтическое увлечение. – Клэр старалась пресечь в корне подозрения психоаналитика.
– Понимаю. – Дебора задала несколько вопросов о Рэнди, несколько вопросов о Джоне. Клэр старалась описать свою любовь к мужу и нежное чувство защищенности, которое она испытывала с Рэнди, но скоро поняла, что ничто не изменит мнения психоаналитика.
Она подумала, еще глубже утопая в сиденье кушетки, что все бесполезно. Если бы она могла сделать так, чтобы Дебора поняла ее чувства, или если бы она могла не позволять этим обрывкам воспоминаний всплывать в этом кабинете, так что ей нужно было от них отмахиваться. Она вспомнила свой сон. Распахнутые настежь дверцы шкафчиков. Нет, нет, нет.
– Вероятно, здесь лучше всего, если мы будем встречаться с вами два раза в неделю, – сказала Дебора. – Я понимаю, что сейчас это вас пугает, Клэр, но мы постараемся сделать этот кабинет местом, где вы могли бы без опасений давать волю своим воспоминаниям.
Клэр думала, что ничто не поможет Деборе сделать этот кабинет местом, где она чувствовала бы себя в безопасности.
– Как насчет раза в неделю? – спросила она, и ей не потребовалось много времени, чтобы убедить психоаналитика принять ее предложение.
Тем же вечером она все рассказала Джону: она чувствует себя чрезвычайно неловко в кабинете Деборы Парлоу. Она, конечно, будет к ней ходить, но у нее серьезные сомнения относительно того, сможет ли она когда-нибудь разрешить ее проблемы.
– Если не выйдет с ней, мы найдем тебе другого психоаналитика, – сказал Джон с тем оптимизмом, которым она сама когда-то в большей мере обладала.
На следующее утро после сеанса с Деборой Клэр проснулась от звуков сирен, ударов, криков и непрестанно пульсирующих звуков органа.
«Позволь мне называть тебя любимой».
Она попыталась закричать, но звуки застряли у нее в горле. Она схватила Джона за руку, тряся его, и, когда он не проснулся, выскочила из постели в панике. Когда она бежала из комнаты в коридор, все кружилось перед глазами.