В ее голове играла музыка, и она закрыла руками уши, как будто хотела избавиться от нее.
– Карусель? – спросил Брайан.
Она смогла только кивнуть головой, крепко зажмурив глаза. Раскрашенные лошадки с их диким, злым взглядом и открытыми ртами все еще неслись галопом и скакали перед ней. Медные стержни, на которых крепились лошадки, поднимались и опускались, а маленькие овальные зеркала на внутреннем барабане карусели посылали зайчиков от отражающегося в них света прямо ей в глаза. Весь мир вращался вокруг нее, все быстрее и быстрее, и она чувствовала приступ тошноты. И все время, не прекращаясь, оглушительная музыка органа лилась ей в уши.
Брайан отпустил ее, чтобы выключить лампу, и она схватила его за руку.
– Я здесь, – сказал он. – Я не ухожу.
Она открыла глаза и оглядела комнату. Зеленые стены цвета мяты уходили в высь куполообразного высокого потолка, зеркало над тиковой тумбой для белья отражало картину с зеленой травой и красными маками, которая висела в ногах постели, водяной матрас излучал тепло под ее ногами. Лошади стали бледнеть, таять и вскоре совсем исчезли, и музыка вместе с ними.
– Черт! – Ванесса стукнула кулаком по постели. – Откуда, черт побери, все это берется? – Она взглянула в глаза Брайану и сморщила нос. – Прости меня, – сказала она. – Прости старушку Ванессу, ладно? Ей опять в голову лезет черт знает что.
– Прекрати. – Он поворчал на нее, а потом снова лег на матрас, притягивая ее ближе к себе.
Она уставилась в потолок.
– Я уж думала, что у меня все прошло и я справилась с этой чепухой.
Были и другие сны, другие кошмары. Один – когда у нее отобрали Анну, и она искала ее по улицам, стучала в двери и заглядывала в тупики, пытаясь ее найти, – это был самый худший. Но карусель ничем не лучше. Этот сон не посещал ее почти год, ни разу с тех пор, как она начала бороться за эту многострадальную подростковую программу.
И теперь ей опять приходится переживать все это снова.
– Несправедливо, что и тебе приходится переживать все это со мной, – сказала она.
– Я уже большой мальчик. Я могу сам о себе позаботиться, Ванесса.
– Я бы не возражала, если бы ты так и сделал. Тебе нет причин страдать, потому что приходится мне… – Она всегда говорила так, давая ему разрешение уйти. Тогда, если он когда-нибудь уйдет, она сможет сказать, что сама заставила его сделать это.
– У меня есть идея получше, – произнес он. – Выходи за меня замуж, и давай заведем ребенка. Может быть, тогда наконец-то дойдет до твоей твердолобой головы, как я тебе предан.
Она смогла ему улыбнуться.